Я быстро улыбнулся ей и прижал телефон к уху, выбираясь из кабинки.
— Ада? — спросил я, идя мимо занятых столиков.
— Декс? — я услышал ее юный тонкий голосок.
— Привет, что такое? Перри в порядке? — я не хотел спрашивать и чувствовал, что не имел права, но не видел другой причины звонка Ады. Мы давно расстались. Но где — то в глубине своего черного сердца я знал, что Перри не в порядке
Я умудрился выйти из пиццерии на холодную улицу, когда Ада сказала:
— Нет, она не в порядке. С ней что — то случилось.
Я чуть не выронил телефон. Но я все равно не выдержал. Я прислонился к кирпичной стене и съехал на землю, ноги не держали меня.
— Декс? — завопила она. — Ты еще там?
Я закрыл глаза и подавил страх.
— Да. Я здесь. Что случилось?
— Не знаю.
— Она ранена? — мой голос дрогнул. Я сглотнул, молясь.
— Не совсем.
— Ада…
— Не знаю, Декс. Не стоило даже звонить тебе. Но я не знаю, что делать. Я думаю, что она одержима. Она… сама не своя, и я тоже видела то, что хочет забрать ее. Они привязали ее к кровати.
— Кто они?
— Мои родители. Максимус.
— Максимус?! — взревел я. Прохожие посмотрели на меня и ускорили шаги, проходя мимо. Мне было все равно. Этот гнев я сдерживать не мог. — Что он там забыл?
— Он с Перри… не знаю. Он козел, это важно. Декс, она уходит. Правда, уходит. Не знаю, что делать. Мы очищали дом, а потом Максимус развернул все так, словно Перри безумна. Боюсь, они увезут ее. Ты знаешь, в психушку. Но что — то в ней убивает ее, Декс. Убивает ее.
Я едва заметил, что дверь ресторана открылась, вышла Ребекка. Она стояла рядом со мной, но я не мог смотреть на нее. Не мог двигаться. Не мог осознать, что происходит. Что — то захватило Перри и убивало ее. Такое плохое, что Ада позвонила именно мне из всех людей ради помощи.
— Я сделаю все, что смогу, — сказал я ей, пытаясь добавить решимости в голос. — Обещай, что сбережешь ее, пока я не доберусь туда.
— А если я не смогу? Они не слушают меня. Они ведут себя так, будто она — зверь… а она сейчас как зверь и ведет себя! — Ада всхлипывала. Ада была крепкой в свои пятнадцать. Ее слезы из — за Перри были последним кинжалом в мое сердце.
— Ада, послушай. Я позабочусь об этом, ладно? Я не позволю ничему с ней случиться, ты меня понимаешь? Я сделаю все, что могу, чтобы убедиться, что она придет в норму. Дай мне день, дай мне еще пару часов, и я прибуду и все исправлю. Ты меня поняла, малышка?
Я услышал, как она всхлипнула и притихла. А потом сказала:
— Хорошо. Но поспеши.
— Я напишу тебе, когда выеду, — сказал я.
— Спасибо. Спасибо, Декс, — сказала она. — Я знала, что ты не так плох, как все говорят.
О, спасибо.
— Ага, увидим. Держись, ладно?
— Ладно, пока.
Я не успел попрощаться, разговор был закончен. Я посмотрел на Ребекку, которая в ужасе смотрела на меня. Я трясся.
— Мне нужно к Перри, — сказал я дрожащим голосом. — Она в беде.
Ее глаза расширились, она помогла мне встать на ноги, пока люди не подумали, что я безумен.
— Чем я могу помочь? — спросила она. Я видел страх на ее лице. Она тоже переживала за Перри. И вдруг я понял, как разочарована была Ребекка, когда мы с Перри расстались. Конечно, она поехала в Портлэнд, хотя я просил ее не делать этого. Она тоже пострадала от этого. Она страдала от моих ошибок.
Я не мог ощущать себя еще хуже. Еще ужаснее. Никогда. Я был свиньей, как и сказала Ребекка. Но я не мог думать сейчас об этом. Я месяцами делал это. Жалел себя. Это был лучший шанс проявить себя. Это ничего не отменит, но… я не мог жить, ничего не сделав. Хоть я не был очень рад этому, Перри все еще была для меня важнее всех. Было больно думать о том, что она далеко. Но думать о том, что она может не быть собой… было невыносимо.
Я покачал головой и поцеловал ладонь Ребекки.
— Спасибо, что помогла мне пройти все это. Я сделаю пару звонков и уезжаю.
— Ты вернешь ее, — сказала она, хотя не знала, в какой беде Перри. — А потом привезешь сюда, и мы вместе съедим пиццу.
Я пообещал ей это и побежал в сумерках по улице.
ПОМОЩЬ
Гнев заставляет совершать глупости.
Это я узнал сегодня, а еще «доверяй инстинктам» и «не лажать на публике сложно».
Я знал гнев. Я старался не давать ему править мной, но у меня было много причин злиться. Но я неплохо справлялся. Я мог взорваться случайно, но большую часть времени прогонял гнев на глубину. Или не ощущал его. Как с гуся вода.
Я еще не подъехал к улице Перри, а уже знал, что нас ждет беда. Я это слышал. Не спрашивайте, как, и вообще о многом меня не спрашивайте. Поверьте, ответов у меня нет. Но я слышал в голове, наверное. Макс говорил всем успокоиться. Я ощущал собрание людей, властей, не только ее семьи. И, когда мы подъехали, и я увидел копов, я не удивился.