Молчал? Нет уж.
Я ударил его головой.
Я обрадовался, когда моя голова врезалась в его щеку. Он отпустил руль на пару секунд, и грузовик вильнул.
— Что такое?! — завопил он, потянулся к лицу рукой и попытался удержать руль другой. Несколько машин просигналили в сумерках, пока грузовик не поехал ровно.
— Останови, — процедил я.
— Отвали.
— Останови.
Макс посмотрел на мое лицо, его глаза слезились. Он сдался. Я кипел от гнева. Я не хотел ничего делать с ним в участке, но теперь мы были в нескольких кварталах, и я мог разобраться с ним.
Он съехал на край дороги у небольшого дома. Я не знал, будут ли хозяева против, если я убью кого — то в их дворе. Кого — то рыжего. Он стал бы идеальным удобрением для их сада.
Я выключил двигатель. Мои кулаки сжались.
— По — хорошему или по — плохому? — спросил я.
— О чем ты, Декс? — он потирал щеку с обиженным видом.
— Я даю тебе выбрать, как я буду тебя бить, Макс, — ответил я.
Он нахмурился.
— Максимус. Почему ты и дальше зовешь меня Максом?
— Потому что я знаю тебя таким. Я не знаю Максимуса, который доводит меня и спит с моей… моей… женщиной.
Я скривился и понял, что Макс точно ответит.
Я был прав. Он рассмеялся, но юмор не отразился в глазах.
— Твоей женщиной? Твоей? Не смеши меня.
— Ты знаешь, о чем я.
— Не знаю. Я понял, что ваши с Перри отношения не задались. Твоя женщина тебя уже не хочет.
— Это не так, — возразил я. Прозвучало слабо, и я ненавидел это.
— Так. Брат, ты не знаешь, что сделал, да?
— Не зови меня так, — рявкнул я.
— Не зови меня Максом, — парировал он.
— Я знаю, что сделал, ясно? Не важно.
Его брови взлетели до крыши машины. Взгляд говорил: «Ты не умеешь врать». Может быть. Но мне нужно было победить в этом споре. Я все еще хотел побить его, а он отвлекал меня ловами.
— Если ты считаешь, что для Перри это не важно… — начал он.
— Выходи из машины, — перебил я. — Я не могу бить тебя здесь.
Он утомленно смотрел на меня.
— И за что ты меня будешь бить? За то, что я выкупил тебя из тюрьмы своими деньгами?
И из — за этого тоже. Я не хотел быть в долгу перед Максимусом. То есть, Максом. Гад.
— Я хочу тебя побить, потому что ты предатель.
Он фыркнул.
— Серьезно?
— Ты воспользовался ею, — Макс трогал ее, его язык был на ней… нельзя думать об этом. Иначе Максу конец.
— Нет, — сказал он. — Она хотела это.
— Она была не в себе, — оскалился я. Гнев было все сильнее подавить.
— Откуда я должен был знать это?
Я отодвинулся, ухмыляясь.
— Точно. Ты совсем ее не знаешь. Ты не понял бы.
Он посмотрел в окно.
— И что в этом делает меня предателем?
— Ты не слышал о кодексе братьев?
Он рассмеялся, в этот раз машина задрожала. Пришлось ждать, пока он успокоится.
— Ты что — то с чем — то, знаешь, друг? — сказал он.
— Иди ты. Я тебе не друг.
— И слава богу. Декс, ты спал с моей девушкой. Или ты забыл обо всем, что было?
— Она пришла ко мне, — так и было. Это не оправдывало, но я был в ужасном месте, когда это случилось. Я хотел забыть все, что было в Нью — Йорке. Слишком много воспоминаний. Слишком много призраков.
— И Перри пришла ко мне.
Я прищурился, пытаясь найти на его лице правду. Его челюсть была напряжена, кожа под глазом дергалась. Я не знал, было ли это из — за моего удара или из — за его лжи.
— Сомневаюсь, — сказал я, хотя голос подрагивал от неуверенности. — Но ты не только предал меня, ты предал и ее. Она мне все рассказала. Ты оттолкнул ее, когда нужен был ей больше всего.
Его лицо стало холодным.
— Я сделал то, что должен был.
— Как это понимать? Никто не говорил, что ты должен вместе с ее родителями выставлять ее психом. Никто не заставлял тебя притворяться, что все сверхъестественное — бред. Никто тебя не заставлял. Ты сам все испортил.
Он молчал. Мне не нравилась тишина. Я хотел, чтобы он огрызался. Я хотел ударить его.
— Это не так, — тихо сказал он. — Ты не понимаешь.
— Что не понимаю? Ты был эгоистом.
— О, а ты нет? Ты уничтожил ее.
— А ты ее предал. Отличные мы мужчины.
Я сжал кулак и откинулся на спинку сидения, вдруг злясь и на себя. Перри заслужила мужчину, который будет любить ее, поддерживать, считать ее всем миром. У него был шанс. Как и у меня. Теперь я боялся, что слишком поздно.
— И я не предавал ее. Ее родители не поверили бы мне.
Я покачал головой.
— Не в том дело. Ты должен был поддерживать ее любой ценой.