— Видел, конечно. У тети Нины заскок насчет спорта — вчера засиделись до двух, и не за пустыми стаканами, а утром все равно на лыжню. Я как вечером срубился, так меня они еле разбудили, когда поняли, что отца нет. Ваша, Сергей, мама снегу с окна нагребла и мне в физиономию…
— Но тете Нине, значит, света хватало?
— А что ей сделается, вдоль трассы фонари, там вполне светло… Нет, если вы насчет изображения — до восхода солнца люди в видеозаписи получаются в виде темных пятен. Тетю Нину ни с кем не спутаешь — лыжи на плече, потом эта ее острая шапка. Но если у кого-то хватило бы ума напялить, скажем, доху с капюшоном, опознать его по видео было бы проблематично.
— Да нет, при ограниченном выборе подозреваемых… — начал Сергей, но тут Вадим предложил выпить еще.
Выпили. Виталий спросил, не могла ли Нина Георгиевна что-то видеть утром. Сергей сказал, что это прекрасная идея, и посоветовал спросить у нее. Виталий замялся, и тут из холла послышался пронзительный голос Марины: «Витя, ты здесь? Иди сюда!»
— Да, Мариночка, сейчас, — Виталий метнулся к двери, шагнул назад, подхватил свою рюмку, поставил в раковину, приложил палец к губам и поспешил вон.
Сергей как раз придумывал, о чем бы еще спросить Вадима, когда тот заговорил сам:
— Вы знаете, чем болен мой отец?
— Знаю. Болезнь Чена, так, кажется? (Вадим кивнул.) А как вы догадались, что я знаю?
— Догадался… Ольга Ильинична сказала вашей маме, и вы человек сообразительный. Ну а когда вы заговорили про ограниченный набор подозреваемых… — Вадим невесело ухмыльнулся. Теперь Сергей видел, что они с отцом все-таки похожи: сын крупнее, шире в плечах, но линии лба и носа — те же самые, острые.
— Да, виноват. Так вы думаете, это они с Мариной?
— Они? — Вадим широко раскрыл глаза, и в них промелькнуло что-то похожее на радость. Но тут же ответил. — Да нет, вряд ли.
— Думаете, тетя Ляля не могла сказать Марине?
— Не могла, — решительно ответил Вадим. — Марина моего отца не выносит, и Ольга Ильинична это знает. И потом… Сергей, вы же поняли ситуацию: тут надо соображать в технике. А эта парочка — пользователи. Мягко говоря.
— Они могут прикидываться.
— Так прикидываться невозможно. Витя не мог найти иконки у себя на рабочем столе, после того как менты их нечаянно передвинули на второй экран. Сказал, что у него все стерлось. Мне показалось, что он не знал о существовании второго экрана.
— Сильно. Но ведь чтобы… ну… чтобы отключить точки доступа, уровень эксперта не обязателен, я правильно понимаю? Можно просто посмотреть в Сети, как делаются такие вещи.
— В общем, да. Но тем не менее сообразительность нужна. И потом — сигнализация. Вы знаете про сигнализацию?.. Так вот ее отключить уже непросто, надо знать, где.
— А где?
— В подвале, щиток с тумблерами там.
— Туда кто-нибудь вчера спускался?
— Спускались. Ночью другая сигнализация заорала, пожарная. Здесь она воет как ненормальная, только унюхает угарный газ и дым. Я сам так сделал — дом деревянный, печка, отец бывает один. Надо было вообще печку разобрать, есть отопление. Но он очень хотел, чтобы живой огонь…
Вадим замолчал, потом откашлялся. Сергей потянулся к бутылке, налил в обе стопки, себе поменьше — у Вадима было явное преимущество по биомассе. Решили выпить на «ты», без лобызаний, но с рукопожатием. Строго сказали водке «и всё, всё», показали ей заслон из ладоней, чтобы она не вздумала предлагать им по четвертой, — этот ритуал Сергей уже освоил. Знал он и то, что зарок может быть впоследствии нарушен, поэтому сразу спросил:
— Так кто отключал пожарную сигнализацию?
— Я, — ответил Вадим.
— С тобой был кто-нибудь?
— Виталий за мной увязался. И тетя Нина в халате, шла и учила нас, что нам делать. Кажется, больше никто не спускался. Но не уверен, мы выпили вчера здорово.
— Кто-то из них мог выключить ту, другую сигнализацию?
Вадим поскреб пальцами бороду.
— Теоретически да. Это просто рычажок на щитке, без всякой дополнительной защиты. Но там этих рычажков и кнопок… Откуда бы ему знать, который? Он в этом доме первый раз. Да он и не знал про эту сигнализацию, он вообще не должен был знать ни про что… Тетя Нина — тем более нет.
Почему бы и нет, подумал Сергей. Профессоров в отставке не стоит недооценивать. К тому же, выйдя из дома утром, она могла сговориться с сообщником… Видел ли Вадим в записи, как она вернулась? Точно ли это произошло после того, как ушел ее брат?
Спрашивать собеседника, не мог ли он сам, как-нибудь эдак случайно, передвинуть не тот рычажок, Сергей не рискнул. Спросил вместо этого:
— И ты думаешь, это не Гаджиев?
— Знать наверняка я не могу, но, думаю не он.
— Мне показалось, он очень привязан к вашей семье, — своим фирменным невинным тоном сказал Сергей.
— Ты про Альку, что ли? — немедленно отозвался Вадим и налил себе еще. Сергей помотал головой и получил полрюмки. — Ну да, он так на нее смотрит, смех… Я не в плохом смысле! Эдик нормальный парень, потом, Альке всего пятнадцать — раз, и это был бы мезальянс — два.
— Почему мезальянс? Этот… так сказать, проект с его участием — передний край компьютерной науки, как я понял.
— Ты это к чему?
— К тому, что Эдуард уж точно не дурак и не лузер.
Вадим непонимающе уставился на него, потом захохотал.
— Да не то! Не для нас мезальянс, для него. У Эдика строгие родители. Очень строгие и очень, э-э… традиционные. Я Альку люблю, но подходящая невеста для мальчика из хорошей религиозной семьи — это не про нее.
— Мальчика?!
— А-а… Я один раз слышал, как он разговаривает с мамой. Запретить надо таких мам. Как он ее терпит, не понимаю.
— А вдруг перестал терпеть? — задумчиво сказал Сергей. — Тот, кого долго держат на поводке, может сорваться. Захотеть, например, много денег сразу и уехать на другую сторону света.
Вадим помотал головой.
— Нет, все равно нет. Знаешь, почему? Витя с супругой для этого слишком глупы, а Эдька слишком умен. Черт, да если бы он захотел угробить отца, никто бы концов не нашел, ты прикинь! Там небольшой сбой, сям небольшой сбой, роковые совпадения плюс неизбежные возрастные процессы. Ни один профессор не докажет.
Сергей сжал голову ладонями. Ему очень не хватало нейтрализатора этанола, но аварийная аптечка была наверху. Может, кофе сварить? Или это не принято, запивать водку кофе?..
— Ну а если не угробить, а увезти? Если зачем-то надо было сделать именно так? И кстати, что насчет того, кто увез дядю Пашу? У тебя есть идеи?
— У меня есть целая куча идей, — с пьяной важностью сказал Вадим. — Целая, не побоюсь этого слова, куча. Ты читал отцов мемуар?
— Нет. Где бы я мог его читать?
— В Сети. Он пишет и выкладывает по главам. Должен сказать, любопытное чтение. Память на старые дела у него и раньше была хорошая, а после этого компьютерного подключения стала такая, что прямо страшно. У него как кино в голове крутится, он смотрит перед собой и рассказывает, какое было число, когда мы с ним ездили в аквапарк, в каком платье мама была, какие вопросы я ему задавал… И вот он что-то решил всем раздать по серьгам. С кем встречался, что слышал, что писали и говорили… понимаешь, пошел по старикам. Такую решил дать беспристрастную картину эпохи. Разговоры дословно. Кто в какой федеральной программе участвовал, кто жульничал с грантами, кто защитился с сомнительными результатами, кто вообще с чужими… дела давно минувших дней. Неприятные дела.
— То есть он многих задел.
— Не то слово.
— И многие были бы рады, если бы автора воспоминаний публично признали невменяемым?
Вадим сглотнул.
— Ты первый сказал, — тихо произнес он. — Я сегодня с утра об этом думаю.
В этот момент Сергею показалось, что он может обойтись и без кофе, и без алкодетокса. Он даже забыл оказать сопротивление, когда Вадим налил ему еще.
— Хорошо. Среди героев мемуара были те, кто знает о его болезни?
— Да всего двое и знают, кроме участников проекта и членов семьи. Левыкин и дядя Слава Акимов. Но про Левыкина он вряд ли писал, Левыкин металлохимик, не его область. Они с отцом в лицее вместе учились, в одном классе, с тех пор дружат.