Он открыл дверь и первым шагнул в коридор, мне стало немного не по себе, но я двинулся за ним. Ну, выбора все равно теперь нет, что бы там не произошло.
Там все было спокойно, как обычно. Напротив дверей стояли невозмутимые охранники из новеньких и смотрели на нас, выходящих из кабинета.
– Что-то не так? – осведомился старший.
– Всё так, – я отметил, что Сергей смотрит на пол, и проследил его взгляд. Там было отчетливо видно несколько бурых пятен, более всего напоминавших кровь. Ну вот и ответ на вопрос, чего они шумели. Переворот произошел, одни сменили других. Видно, миром не вышло, пришлось старых охранников убирать силой, и надо отметить, что люди Азова и тут потерпели поражение. – Надо пойти, местного патрона поздравить.
В подтверждение своих слов я поднял руку с блестящим пакетом и потряс ей, как бы говоря: «Святое дело, жаль Христос не дожил».
– Понятно, – кивнул охранник, пробубнил что-то неразборчивое, видно, в микрофон, который был где-то надежно спрятан от чужих глаз, и поинтересовался: – Это где?
– На этаж выше, – ответила Вика и также удостоилась кивка.
Нас довели до кабинета, причем в какой-то момент мне стало казаться, что я иду под конвоем. Правда, случилось и приятное – по дороге нам встретилась Калерия Георгиевна, которая в бытность мою простым журналистом жутко меня не любила. Вид моей персоны, окруженной охранниками, да еще и с массивным пакетом в руках, судя по всему, заставил ее пересмотреть отношение и к жизни, и ко мне лично, поскольку, если уж возвышаются такие, как я, то мир явно вывернут наизнанку. Она изменилась цветом лица, пробурчала то ли «Здравствуй», то ли «Вот же тварь» и шмыгнула в первую же попавшуюся открытую дверь.
Только вот вряд ли ей могло прийти в голову, что все это очень ненадолго, я же в этом ни на секунду не сомневался, такие вещи навсегда не бывают. Коли и поднимет тебя волна на кручу, то лишь на час, как того халифа, чтобы потом и утопить. Чтобы жить над всеми постоянно, надо родиться уже там, наверху, придерживая губами золотую ложечку. Ну или быть героем дамского сериала. Я бы ей мог сказать, что мне потихоньку страшновато становится думать о том, как оно будет, когда меня столкнут с горы вниз, и что, наверное, очень больно я о землю ударюсь, когда кубарем к подножью полечу. И о том, что я могу в этом полете захватить и людей из своего окружения, просто по инерции, и это совсем уж неприятно. Про то, что будет после этого с Викой, я вообще думать не хочу… Впрочем, не факт, что после моего падения у меня будет Вика.
Мамонт нас не ожидал, это было видно по его крайне изумленному лицу. Нет, определенно сюда стоило приехать только для того, чтобы увидеть опешившую Калерию и удивленного Мамонта. Оно того точно стоило.
– Ы? – спросил он у меня, стоящего в дверях.
– С наступающим, Семен Ильич, – вытянул я руку с пакетом и двинулся к его столу. – Счастья вам в следующем году, удачи и, главное, здоровья. Если оно будет, то и все остальное приложится.
– Здоровье здесь надо железное, – согласился со мной Мамонт. – А ты чего это мне подарок припер? Врать не стану – наводит на нехорошие мысли.
Бедный, бедный Мамонт. Он во всем стал видеть подвохи и скверные знамения. Даже в таких незамысловатых вещах, как подарок на Новый год.
– Да не волнуйтесь вы, – мягко сказал я главному редактору. Да, сдал он за эти месяцы, сдал. Грива волос висит лохмами, щеки перестали быть упругими и одрябли, в глазах поселилось что-то вроде безнадежного ожидания скверных вестей. Был Мамонт и весь вышел. Видно, он с того дня, когда мне выдали билет в будущее, так и сидит, ждет отставки. А такое ожидание кого хочешь под стол загонит. – Пришел просто поздравить. И все, клянусь.
Мамонт поймал мой взгляд и усмехнулся.
– Да верю я тебе, верю, – он вздохнул. – А ты заматерел, какой-то лощеный стал, вальяжный. Не тот, что раньше.
– Это хорошо или плохо? – уточнил я у него.
– Я не знаю, – развел руками Мамонт. – Просто тот был хороший парень, хоть и раздолбай, и телепень. А этот… Холодный ты теперь, ненастоящий, вот что я тебе скажу. И не проси меня объяснить тебе эти слова, я этого и сам не смогу сделать. Просто ты спросил, а я ответил.
– Устали вы, – сказала вдруг Вика. – Отдохнуть бы вам.
– Да отдохну скоро, – невесело засмеялся Мамонт. – Поверь мне, девочка. Я и сам это знаю.
– Да я ничего такого, – Вика поняла, о чем говорит редактор и смутилась. – Я в том смысле, что отоспаться, может, на лыжах походить, воздухом подышать…
Мамонт махнул рукой, явно давая девушке понять, что он только и мечтает о том моменте, когда встанет на лыжи.
– Ладно, идите уж, – сообщил он нам. – Спасибо, что не забыли обо мне. Правда тронут.