Валентин Петрович Завадский прожил долгую и в каком-то смысле счастливую жизнь. Насколько мне известно, он оставался руководителем Главной архивной службы Мирового Совета вплоть до 119 ғ, после чего принял предложение стать Президентом Академии Наук. В том же году он вошёл в Президиум Мирового Совета. Но при этом - никогда не входил ни в Чрезвычайный Комитет, ни в другие одиозные структуры, созданные Горбовским. Последние годы жизни он посвятил работе с КРИ, который к тому времени уже почти перестал общаться с людьми, но для Валентина Петровича иногда делал исключение.
Завадский умер в конце 140 ғ, не дожив до катастрофы буквально полгода. Ему можно позавидовать.
Судьба Горби слишком известна, чтобы я тратил на него время. Замечу только, что мне претит, когда его выставляют единственным виновником произошедшего. Разумеется, я отдаю себе отчёт в том, что публикуемый текст будет способствовать именно этому. Но даже если принять его за истину - что Горби был тагорянином и готовил уничтожение земной цивилизации - это никоим образом не снимает ответственности с непосредственных участников событий.
В книге упоминается Пол Макартур. Я мог бы написать о нашем первом Президенте объёмистый мемуар, нимало не греша против истины и интересов Республики. Сейчас это порадовало бы многих. Но я не намерен радовать этих многих. Sapienti sat.
Как ни странно, но сохранились кое-какие сведения о такой непубличной фигуре, как Евгений Маркович Славин. Как я выяснил, в девяностых годах Галактической Эры он проживал на Мадагаскаре (Диего-Суарес, Африка-12), посвящая своё время реконструкции древней малагасийской кухни. У одного из моих респондентов каким-то чудом сохранилось несколько записей кулинарных передач с его участием. Я даже посмотрел одну из них, хотя просмотр земного кулинарного шоу в нашем положении отдаёт самоистязанием. Запись датирована 93 годом, Славин выглядел бодрым, загорелым и увлечённым. О его работе в КОМКОНе и участии в делах Горбовского у меня нет никаких сведений.
Об Араме Григорянце не осталось никаких свидетельств - кроме одного, о котором ниже.
Так получилось, что я лично знал Григория Серосовина, бывшего сотрудника КОМКОНовской "убойной команды", упоминаемого в книге. По неизвестным причинам он покинул службу, со всеми вытекающими из того последствиями. Помню, как он появился на пороге Института Бромберга - высокий, загорелый, совершенно ничего не помнящей о двадцати с лишнем годах своей жизни и жаждущий вспомнить хоть что-нибудь. Увы, в Институте ему помочь не смогли. Однако он сам оказался ценнейшим приобретением для нас. Григорий был остроумным и деликатным человеком, общение с ним доставляло мне удовольствие, уступающее разве что общению с Глумовой. Я отлично помню, как мы вечерами обсуждали захватывающие тайны земной истории, он - с сигарой в зубах, я - грызя очередную кость. Не знаю, что с ним случилось во время катастрофы, но, вероятнее всего, он остался на Земле. Надеюсь, он жив и помнит меня.
Что касается пресловутого Рудольфа Сикорски. Его судьбой я занимался ещё в Институте по личной просьбе Майи. Впрочем, у меня был и свой резон: я никак не мог понять, почему никто не интересуется тем, куда он исчез и что с ним стало. Все мои попытки что-либо выяснить у людей, хоть как-то причастных к теме, наталкивались на демонстративное отсутствие интереса. Самый развёрнутый комментарий по этому вопросу дал мне заместитель помощника информатория Института Бромберга. По его словам, "абсолютно неважно, куда комконовцы засунули этого своего Сикорски. Наверное, издох в какой-нибудь норе". Такое отношение к вопросу - абсолютно нехарактерное для сотрудников Института, увлечённо расследовавших мельчайшие подробности давно забытых событий - так и осталось для меня загадкой.
Что-то вроде объяснения предлагает теория "наведённой когнитивной тени", с которой я ознакомился во время работы. Теория представляет собой развитие старых идей Ноэль-Нойман о "спирали молчания", и сводится к тому, что само обсуждение или попытка обсуждения каких-то вопросов может при известных условиях стать предосудительным. Возможно, в этом есть рациональное зерно. Иначе я не могу объяснить тот факт, что, при широчайшей известности "казуса Сикорски-Абалкина", никто, включая открытых диссидентов, не предпринял никаких шагов для того, чтобы хоть что-то узнать об их дальнейшей участи. Информация на эту тему просто отсутствовала.