Заслужили ли люди подобное отношение к себе? Да, вполне заслужили. Например, кое-какие моменты событий на Прайле смутили даже меня.
К счастью, я научился забывать подробности.
XII
Информация попадала в институтские архивы самыми причудливыми и странными путями. Рукопись книги, которую вы прочли, попала к нам самым обычным способом, по почте. Необычен был отправитель, а также момент времени.
Лена Завадская никогда не имела никаких дел ни с Институтом, ни - тем более - с Майей Глумовой. Отношения между Леной и Майей я бы определил как крайнюю степень взаимной неприязни, не переходящей в открытую вражду только из-за отсутствия повода к таковой.
Что заставило её переслать этот файл именно ей - вопрос, обречённый остаться без ответа. Во всяком случае, для меня: не знаю, к каким выводам пришла Глумова, если у неё осталась такая возможность.
Что касается авторства. Майя считала, что эпилог написан самой Завадской. Это мнение основывалась на весьма серьёзных аргументах и соображениях, включая компьютерный анализ. С другой стороны, те же программы позволяли недурно имитировать стиль. Я попробовал и убедился, что после нескольких обработок опознать настоящего автора практически невозможно.
С основным текстом всё обстоит ещё сложнее. Мы так и не смогли обнаружить сколько-нибудь релевантные тексты Якова Вандерхузе, которые позволили бы однозначно атрибутировать книгу. Нет уверенности, что она не подвергалась компьютерной обработке. Ошибки, опечатки и стилистические погрешности могли быть внесены сознательно. В общем, как выражалась Майя в таких случаях, "дело ясное, что дело тёмное".
К сожалению, мы не могли обратиться с вопросами к Лене. Через семь минут после пересылки файла она сделала себе смертельную инъекцию в шею. Майя по этому поводу сказала, что след от инъекции испортит внешний вид на похоронах. Она ошиблась. Лена оставила завещание, в котором запретила какие-либо манипуляции со своим телом, кроме одной-единственной - уничтожения. Она потребовала сжечь его выстрелом из скорчера. Никаких объяснений своему поступку она не дала.
Её воля была исполнена. Насколько мне известно, посмертного ментоскопирования не было. О чём думала Лена перед смертью, не узнает никто и никогда.
О причинах её поступка говорили много и долго. Наиболее популярной среди обывателей была версия категорического несогласия Лены с "линией Горбовского", как тогда это называли. Эта версия была хороша всем, кроме одного: никто не мог сказать, в каком именно вопросе Завадская и Горби разошлись настолько сильно. В Институте предполагали, что речь шла о каких-то тайных и зловещих планах. Странно, однако, что Завадская даже не попыталась сделать их достоянием общественности, хотя такие возможности у неё были.
Вопреки обыкновению, ни Глумова, ни другие сотрудники Института даже не рассматривали гипотезу ликвидации. Возможно, напрасно. Однако стилистический диссонанс с обычными методами КОМКОНа и ДГБ слишком уж бросался в глаза. С другой стороны, поступок Завадской, при всей его эксцентричности, не выбивался из образа - если вы понимаете, о чём я.
XIII
Я приближаюсь к проблеме, который будет вполне понятна только профессионалу. Тем не менее, я постараюсь изложить суть дела настолько ясно, насколько это вообще возможно.
Майя Глумова относилась к любому тексту, написанному человеком - или иным существом, чей разум сформирован эволюцией - как к смеси субъективной правды, сознательной лжи, предвзятости, бессознательных искажений, некомпетентности и внешней дезинформации, а также привходящих обстоятельств разного рода. Я считаю, что подобный подход является единственно верным. Скажу больше: утверждение, воспринимаемое его автором как "ложь", иной раз содержит в себе больше ценной информации, чем субъективно честное высказывание, в котором автор отчаянно пытался быть "правдивым". Я неоднократно в этом убеждался и на Земле, и здесь.
Это, однако, не снимает простого, интуитивно очевидного вопроса: является ли "мемуар Вандерхузе" правдой в самом банальном смысле этого слова? Грубо говоря, существовал ли субъект, от имени которого ведётся повествование в этой книге? Писал ли он о том, что с ним происходило на самом деле? Или же этот текст - порождение чьего-то творчества?