Оперативник из меня, честно сказать, так себе. В большое начальство меня так и так не пустят. Да если бы и пустили — не усидел бы. Не люблю я всей этой подковёрной возни, политиканства и кипеша. Понимаю как бы расклады, могу в это играть. Но не люблю. А это важно — любить то, что ты делаешь. Меня бы в этом террариуме съели просто из любви к искусству. Разве что я надёжно закрылся бы чьим-то толстым задом. Но тогда этот толстый зад мне пришлось бы всю жизнь вылизывать. А мне такая диета кажется несколько однообразной, что-ли.
Ну а заведовать матчастью — это прямо по моей мерке шито. С одной стороны, должность не политическая, так что во внутренних войнах я держу стойкий нейтралитет. Но при этом я всем нужен. Завхоз — это человек, к которому руководство прислушивается. Так как от него ой как зависит. Даже при наших фондах — скажем так, немаленьких — постоянно возникает ситуация, когда чего-то нет, а очень надо. И кто-то должен этим заниматься, то есть изыскивать резервы, обходить инструкции, находить варианты и всё такое прочее, что так просто и не расскажешь. Ну и, конечно, связи, потому что всем нужна уверенность, что в экстренном случае у меня найдётся планетолёт высшей защиты или батисфера класса "А". Или хотя бы наводка — где это найдётся. Поэтому хозяйственника надо любить. И все это знают. Знают и любят. Как могут и как умеют, но любят. Со всеми втекающими и вытекающими.
В общем, это целый мир, и я в него с удовольствием погрузился. Заодно привык к мягкому креслу, хорошей кухне. Сам научился готовить. На хорошем любительском уровне, скажем так. Снова курить начал. Завёл себе, наконец. коллекцию янтариновых трубок. Потом на сигары перешёл. Голову эпилировал — надоело стричься, да и солиднее как-то. Стал отзываться на прозвище "дядя Яша". Не век же в щенках ходить. Есть, есть свои преимущества у стабильности.
Так бы и жил себе, не зная горя, кроме как по работе. Если бы не тот журнальчик.
День 9
Вчера заснул перед экраном. Нервишки пошаливают. Ну так это неудивительно. Я две катастрофы в космосе пережил, и знаете что скажу: там было проще. Потому что можно бороться за спасение. Адреналин из ушей и всё такое. А вот так просто ждать — это... нехорошо, в общем.
У меня тут, кстати, нарисовалось, кому мой мемуар может быть интересным. Евгений Маркович, можно последнее желание? Если это ничему не противоречит, отдайте файл Лене Завадской из Мирового Совета. Я Лене симпатизирую, чисто по-человечески. Поэтому — пусть знает. Может, пригодится против нашего дорогого Леонида Андреевича Горбовского. Который, похоже, не только меня достал.
Поскольку терять мне нечего, скажу про его подлую манеру. В Президиуме Мирового Совета сидят не идеальные коммунары, но хотя бы честные командиры. Которые воюют за интересы своих ведомств и своих людей. И этого особо-то и не скрывают. Ну да, космофлотовец будет биться за интересы родного Космофлота, а внутри него — за интересы своей группировки. А дегебешник — за родное ему ДГБ и за свой клан в ДГБ. Но это хотя бы понятно и предсказуемо. Горби же занимает позицию над схваткой, как бы никого не представляя и своих интересов вроде бы не имея. И при этом пользуясь правами последней инстанции. За счёт чего? За счёт репутации великого гуманиста, которую он себе долго и целенаправленно создавал. Или, выражаясь более конкретно — за умение предложить вариант, на который все могут согласиться без потери лица. Насчёт реальных интересов другая песня, но хотя бы без позора. Или если с позором — то хотя бы с заслуженным.
Что для этого нужно? Всего-то навсего: заранее блокировать все решения, кроме того, которое ты заранее наметил. Для чего, в свою очередь, надо уметь загонять ситуацию в тупик и клинч. Чем старикашка и занимается невесть сколько лет. Не вставая с кушеточки, на которой он любит прихварывать.
Как там в анекдоте про сессию Мирового Совета было? "Членам Президиума — занять места. Товарища Горбовского — внести!" В общем, не такой уж и анекдот.
Вот и в этой истории он тоже отметился, как же без него-то. И выступил он как всегда — в своём репертуаре. Жив буду — и об этом поведаю.
Но до этого ещё далеко, а пока — журнал. Вообще-то мне его дал Григорянц. Ему он, в свою очередь, достался на очередном юбилее ИЭИ. И формально это был даже не журнал, а научный сборник, посвящённый стодвадцатилетию академика Моисея Львовича Улитнера.
Академик Улитнер был кем-то вроде ответственного за ТИП. То есть базовую теорию исторических последовательностей. На каковой основана вся деятельность Института Экспериментальной Истории. То есть — чем Институт прикрывает свою задницу перед общественностью. Так как она, общественность, никак не может вот просто взять и согласиться, что в некоторых делах применим исключительно метод проб и ошибок. Причём некоторые ошибки бывают дорогостоящими. Нет, что вы, как можно. Общественности нужна какая-то объясняловка, какое-нибудь всепобеждающая супертеория, которая где-то есть и что-то собой обосновывает. Нельзя же просто так, грязными лапами, лезть в исторический процесс, да ещё и чужой. А ИЭИ занимается именно этим, уж извините. Во имя того самого деятельного гуманизма, который озаряет нам путь.