Они находились уже над столицей. Квай-Гон выключил навигатор, всматриваясь вниз: улицы в мутном стекле выглядели странно, как будто изрытые чем-то… опустившись совсем низко и присмотревшись, Квай-Гон понял, что это припавшие к земле, распластавшиеся ящерицы. Почту он опознал по приметному шпилю антенны, но место для парковки нашел с большим трудом.
Город был пуст, если не считать усеявших улицы ящериц. Особых неудобств непогода им не доставляла, они спокойно дрыхли под проливным дождем. Гроза уходила в сторону дальних гор, но ливень не ослабевал.
В почтамте размещались беженцы, о чем говорила криво намалеванная надпись «Местов больше нет!». Но Квай-Гон не собирался претендовать ни на какие места. Оставив Оби-Вана в спидере, он вскарабкался на крышу. Связь была, хотя и прерывалась постоянным треском. Против ожидания, правда, ответил ему не Йода.
— Венн? — недоумённо уточнил Квай-Гон. — Где магистр? Я надеюсь, с ним ничего не случилось?
Венн Кравье не была даже рыцарем, несмотря на громкое звание секретаря Совета: слегка одарённая девочка, составляющая расписания и утрясающая встречи…
— Магистр в порядке, — сквозь рябь и шорох помех неясно было, исказилось изображение или Венн и впрямь злобно ухмыльнулась. — Он просто не может принять ваш вызов, мастер Джинн.
— Мне надо срочно! Не до политесов сейчас! — он кричал не из раздражения, а из-за плохой связи, но потихоньку начинал выходить из себя от собственного крика.
— Ничем не могу помочь, мастер Джинн, — Венн покачала головой, изображая сочувствие. — Магистр занят. Вы сможете поговорить с ним, когда вернётесь на Корускант. То есть достаточно скоро. Вам больше незачем задерживаться на Венисиоле.
— Послушай, Венн, я старше тебя, я мастер-джедай, ты должна соединить меня с Йодой! — не выдержал Квай-Гон. — Мне нужно немедленно с ним посоветоваться по поводу текущего дела. Нужно, понимаешь?!
Фальшивая улыбка не дрогнула:
— В таком случае я могу лишь сказать, что, получив отчёт о ходе вашей миссии, магистр огорчился достаточно, чтобы запретить вам доступ даже к каталогу периодики. Цитирую: «Стремлению к самопрославлению любой ценою, Орден помогать не может».
— Но это… — «это ложь», хотел он сказать, но быстро передумал. Магистр Йода получил отчет? — Можете соединить меня с учителем Дуку?
Одно утешало: Оби-Ван находился в спидере и не слышал этого позорища.
— Квай-Гон, — сказал Дуку. — Разумеется, это ты.
Тон его не предвещал ничего хорошего. Квай-Гон не успел и заикнуться про Серенно, Мэйдо, пророчество шамана… как учитель продолжил:
— Когда твоё имя назвали в Совете, магистр Винду прямо сказал, что доверять тебе задание на Венисиоле можно только ради того, чтобы ты дал повод сослать тебя куда-нибудь в глушь, на болоте Орден перед лягушками представлять. Квай-Гон, я защищал тебя перед ними! Я говорил, что ты умнее, что, несмотря на все расхождения с Советом, ты помнишь долг джедая, ты блюдёшь долг джедая! И что ты сделал?!
Учителю не было равных по умению укоризненно посмотреть, вливая в душу собеседника чувство вины и осознание глупости всех своих поступков.
— Ты оправдал все их ожидания. И выставил меня идиотом.
— Но учитель, вы ведь даже не выслушали…
— И, как обычно, — невозмутимо продолжал мастер Дуку, — ты счёл возможным пытаться обойти штрафные санкции со стороны Совета, связавшись напрямую со мной. Как будто у меня нет иной работы, кроме тебя и твоих проблем.
— Но на Хаастине…
— Как не припомнить Хаастин. Если там твоя обычная тактика ранкора сработала, почему не повторить на Венисиоле, так ты думал? Зря. Референдум официально отменен. Тебе приказано возвращаться. Надеюсь, это послужит тебе уроком, как не следует себя вести в непривычной среде. Ты достаточно взрослый, чтобы этот урок осознать и осмыслить.
— А вот это уже оскорбление. Зачем вы говорите со мной, как с неразумным…
— Записано третьего дня пятого стандартного месяца, — ответила голограмма. — Вернуться к началу записи?
Никогда чувство поднимающейся изнутри тьмы не захватывало так сильно.
Закрыв глаза и очистив разум от лишних мыслей, Квай-Гон погрузился во вчерашний день. День, когда он совершил ошибку и едва не поплатился за это своей и чужой жизнью. Спустился вниз, сел в спидер. Оби-Ван, к счастью, не стал ничего спрашивать.
Всё происходящее — что бы ни говорил учитель, что бы ни говорил Йода, — складывалось в одну гигантскую мозаику. Что-то связывало безруких, референдум, губернатора и даже дурачков с площадными протестами. И это что-то… было куда больше, куда крупнее всей этой провинциальной возни.
Но он не мог понять, не мог увидеть — ни чем оно было, ни как именно оно было связано.
Перед глазами, как на экране выбора в голо-игре, встали трое: Мэйдо, Прия, Нут. Каждый из них казался единичкой, но каждый мог оказаться выигрышным сайлопом. В каждом следовало попытаться рассмотреть связь с… тем, крупным и неясным.
Мэйдо? Цинична, равнодушна, хорошо стреляет, если верить Нуту, прекрасный специалист. Отличная кандидатура… но нет. Тот, кто сплёл окутывающие Венисиолу сети, никогда не доверился бы человеку, живущему лишь ради прибыли, потому что весь вопрос — кто этому человеку больше заплатит. Мэйдо — отличное оружие, никудышный боец: она сражается с призраками, должно быть, голодного детства, пытаясь закрыть дыру в душе блеском кредитных чипов…
Мэйдо сняла со спидера следящее устройство.
Мимо.
Прия? Предпочитает окружать себя облаком тайны, общается с отшельниками, старается контролировать дикарей, любит командовать, доносчик — он бы неплохо смотрелся на месте кукловода… но Квай-Гон ясно видел, что и блаженный отшельник, и хитрый манипулятор — лишь маски, под которыми скрывается растерянный, не верящий в себя молодой человек, пытающийся за этими масками спрятаться от какого-то болезненного прошлого.
Прия пытался играть по возможности честно.
Мимо.
Нут? Квай-Гон начинал сердиться: притянуть Нута было вообще не за что. Если он и дёргал за ниточки, то исключительно в рамках своего дома — своей крепости.
И что теперь было делать? Принять, что ответа не существует?
Или ответ крылся в другом?
«Вам больше незачем задерживаться на Венисиоле».
«Референдум официально отменен. Тебе приказано возвращаться».
Кто доложил в Совет, сомневаться не приходилось. Как и в том, что доклад был таким, что не стоило и пытаться найти оправдания.
Это было не то…
«Сутр их не вызывал, я бы знала об этом. Он перепуган больше, чем кто бы то ни было».
Да!
Так сказала Мэйдо, и если не губернатор, то кто? Кто вызвал наблюдателя так, что ни Сенат, ни Совет не заподозрили подлога? Чьи планы теперь полетели всем хаттам под хвост?
Они летели над улицей, затопленной ливнем. Ветер гнал вперед лепешки ящериц, ветки, какие-то обломки, всё это бурлило, заворачивалось водоворотами, сливалось на площадь, и Оби-Ван, когда они уже вылезли из спидера под холодный дождь, глубокомысленно заметил, глядя на собственные сапоги:
— В таком говне я еще не был ни разу, учитель…
Площадь перед резиденцией пустовала. Горожане прятались по домам, и что-то подсказывало, что они и там далеки от мирного сосуществования. Квай-Гон заколотил в дверь резиденции, надеясь, что губернатора не прихлопнет обломком стены.
Им никто не открыл.
— В самом деле их там прибило, что ли, — пробормотал Квай-Гон, соображая, что делать дальше. Потом он вспомнил предположения горожан и даже развеселился. В том, чтобы проникнуть в резиденцию губернатора через подвал, было что-то мальчишеское и безбашенное.
Чтобы учитель Дуку сделал еще пару укоризненных лиц, когда обо всем узнает.
Со стороны улицы — по которой тоже в избытке плавало дерьмо — резиденция выглядела совсем плачевно. И дыр, через которые можно было проникнуть внутрь, было достаточно. Квай-Гон не стал доставать меч — с размаху выбил доски ногой, к великому восторгу падавана, и пролез внутрь. Оби-Ван ловко залез следом. Возмущенно запищали побеспокоенные мыши.