Если бы разнеслись слухи и кто-нибудь из важных персон удосужился узнать, что происходит на учебной базе разведывательной службы, ручаюсь, запуск кораблей был бы отложен - на весьма длительный срок. Но космос велик, а связь работает медленно - и потому мы могли надеяться, что пройдет еще немало времени, прежде чем опомнятся представители власти.
Кроме того, существовала надежда и весьма значительный шанс, что риск капитана Дрисколл оправдан. Теоретически разведывательными кораблями мог управлять всего один человек - разумеется, при условии исправности всех систем, - а двое или трое могли справиться с этой работой даже при затруднительных обстоятельствах. Экипажи из девяти человек были чрезмерно велики, являлись мерой и гарантией безопасности. Правила для экипажа из девяти человек требовали, чтобы по крайней мере трое оставались на борту корабля и имели шлюпку, пока остальные проводят обследование планеты. Теперь о соблюдении такого правила не могло быть и речи - оставлять на корабле было бы попросту некого. Впрочем, невыполнимым оказывалось не только одно правило, но и множество ему подобных. Теперь экипажам предстояло подчиняться решениям командиров.
Чтобы разъяснить это, Дрисколл вызвала на совещание командиров кораблей. Основные ее наставления были просты: собрать и доставить на базу как можно больше информации, не подвергая людей риску. Привести корабль обратно целым и невредимым. Найти какую-нибудь уютную планетку, полетать вокруг немного, выяснить все, что удастся, - но непременно вернуть корабль!
Первые исследования разведывательной службы Лиги Планет должны стать хорошей рекламой - таков был недвусмысленный приказ капитана.
Затем последовали проверки состояния кораблей - в это время я целые ночи проводил без сна. Неужели я неправильно считал показания давления в топливном насосе у третьего резервуара с кислородом? Значит ли что-нибудь повышенное напряжение? Как насчет агрегатов очищения воздуха? Единственным утешением было то, что нам пришлось большинство ночей проводить на "Джослин-Мари", а значит, работать и спать в условиях невесомости. Это во многом помогало нам.
Вскоре корабль был приведен в полный порядок, но мог ли он выдержать весь путь туда и обратно? Команда астронавигаторов передала нам курс, по которому предстояло лететь последующие тринадцать тысяч часов, чтобы увести "Джослин-Мари" на расстояние десятков световых лет от ближайшей верфи - по земным меркам, на полтора года. Мы с Джоз проверили все первые, вторые и третьи резервные и аварийные системы шаг за шагом, затем так же внимательно просмотрели компьютерные программы и, наконец, с помощью компьютерной диагностики проверили все, что было сделано вручную. Мало-помалу мы устранили все недочеты в своей работе.
К тому времени, как Джослин закрыла последнюю из программ диагностики и вытерла пот с носа еще более потной рукой, в нашем распоряжении был безукоризненный корабль. Мы загордились им.
- Мак, пожалуй, я прощу тебе то, что ты назвал старушку в честь меня. Она прелесть.
- Согласен, но, по-моему, ты еще лучше. - Я был счастлив в обществе обеих Джослин-Мари. Та из них, что сидела рядом, улыбнулась, бросилась ко мне и поцеловала, а затем устроилась над моими коленями. Правильнее было бы сказать "у меня на коленях", но в это время мы были в невесомости. Хорошая штука эта невесомость: колени совсем не устают. Я вытянулся в кресле и привлек к себе Джослин, глядя поверх ее плеча на пульт. С такой наблюдательной точки пульт казался восхитительным.
"Джослин-Мари" достигала девяноста метров в длину, от носа до кормы. На корме располагались три огромных реактивных двигателя и поддерживающая их аппаратура. Прямо за двигателями находился центральный резервуар с водородом, окруженный шестью топливными баками. Эти баки не следовало сбрасывать; "Джослин-Мари" могла - по крайней мере теоретически состыковываться с парящими в космосе ледяными глыбами или кометами и заправляться, набирая с них водород. Впрочем, я не раз подумал бы, прежде чем решиться на такой подвиг. За топливным отсеком находилось машинное отделение. Подобно остальным помещениям корабля, оно представляло собой цилиндр диаметром пятнадцать метров. Его люки шли по осевой линии, по которой вращался корабль, обеспечивая гравитацию. Над машинным отделением располагались два яруса отдельных кают, уборные, камбуз, библиотека, помещение для отдыха и так далее. Верхний отсек был отведен под кабину управления - здесь и находились сейчас мы с Джоз. Рядом размещались пульты всех девяти предполагаемых членов экипажа, на том или ином удалении от кресла командира, где сейчас сидел я. В полете Джоз следовало занимать кресло первого пилота.
Над нашими головами находился стыковочный отсек и шлюзы для шлюпок. Состыкованное нос к носу с "Джослин-Мари" и таким образом движущееся при расстыковке кормой вперед, зависло большое тупоконечное и конусообразное тело баллистической шлюпки "Дядя Сэм". Туннели вели от него в сторону кормы, вдоль тела корабля, к местам для шлюпок "Звезды" и "Полосы", находящихся как раз на уровне первого и четвертого бортовых топливных резервуаров. В отличие от "Дяди Сэма", обе шлюпки следовало подводить к "Джослин-Мари" боком и заводить в дополнительные зажимы.
"Джослин-Мари", "Дядя Сэм", "Звезды" и "Полосы" были оснащены торпедами и мощными лазерными орудиями. Мы везли с собой телескопы, рацию и детекторы всех сортов. По всему кораблю были расставлены десятки внутренних и внешних камер наблюдения, соединенных с экранами на пульте наблюдения. Скафандры, маневренные аппараты, моющие машины, сушилки, веревки, биологическая аппаратура, спутник наблюдения, напоминающий сам корабль в миниатюре, и еще многое другое было до сих пор разбросано там и сям.
"Джослин-Мари" была отличным кораблем.
Мы долго сидели, восхищаясь им. По крайней мере для меня в этот момент он перестал быть грудой металла, выдерживающей наружный вакуум, и стал моим домом. "Джослин-Мари" была готова к вылету.