Нет, чего там, тысячи фильмов видел, тысячи раз был на выездах, сотни больных приходило на прием, то есть видел красивых женщин, но эта вот, плавно вошедшая в кабинет, тихо поздоровавшаяся и с робкой надеждой посмотревшая на меня, была красивее всех, главное, без недостатков, так что глазу не за что было уцепиться утешительно, как-то: ноги тяжеловаты или бородавка на носу, нет, не было утешения, очень белая кожа, что даже и странно по нынешнему жаркому лету, тонкие темные волосы, собранные в густой пучок, длинная, но не тощая шея, а лицо мягкое и кругловатое, но не как пончик, а приятно кругловатое, она была в коротком летнем платье, тонкая талия и крепкие ноги, не вислозадость и ноги не мясистые, но именно крепкие, то есть было некоторое несоответствие — крепкое, но легкое тело и застенчивый взгляд, и я даже не знаю, что со мной было, оглушение какое-то, растерянность и замешательство, незаметно для нее промокнул о халат взмокшие ладони. Но!
Усаживая ее, я сразу успокоился, потому что посмотрел в ее глаза, там была давняя, я бы даже сказал, застоявшаяся тоска, которая копится не месяц и не два, а годами, и мне все стало ясно — я должен прогнать эту тоску.
Дальше так. Татьяна Андреевна, учительница литературы, тридцать шесть лет, а я дал бы вам двадцать пять, от силы тридцать, поскольку у вас спокойное лицо и ни одной морщинки; не лгал, так оно и есть, хотя комплименты на приеме женщинам говорю часто, они это любят, да, но ведь возраст женщины определяется не по лицу и не по фигуре, а по тоске в глазах, это все ясно.
И что привело вас ко мне, Татьяна Андреевна, вас хвалят, я всюду лечилась, и в институте Бехтерева, и аутотренинг проходила в клинике Павлова, и килограммами глушу транквилизаторы, но не помогает и, как говорится, на вас последняя надежда.
Тут так. Много лет у нее постоянные тревоги, но главное — внезапные приступы по ночам, ей что-то снится, и она просыпается оттого, что сердце колотится так отчаянно, что бросается к горлу и душит, и мгновенно приходит страх смерти — вот в следующее мгновение сердце задушит ее, я бы, говорит, не против, но если б сразу, а то уж очень мучителен этот страх.
Главное — безнадежность в глазах, и я подумал, вовремя вышел из энергетической ямы, пик энергии придется как раз на середину курса, и абсолютно уверен был, что вылечу эту женщину, ну да, Татьяну Андреевну.
Ну, подробные разговоры, а как же, я ведь должен понять больного человека, но главное — он должен понимать, что я его понимаю.
Ну, детство, то-се, отец рано испарился из семьи, женившись на другой, перепады настроения — то слезы, то восторги, это понятно, мы с мамой были как две подружки, но вот два с половиной года назад она умерла, и с той поры у меня резкое ухудшение.
А теперь поподробнее про семейную жизнь.
У меня, доктор, хорошая семья, в наше время лучше и не бывает. Замуж вышла в восемнадцать лет, муж ее всегда любил, но был ей вроде того что безразличен, то ли пожалела его, то ли любопытно было, а что ж это такое — замужество, а может, незапланированная беременность, но главное — я ни разу не пожалела, что вышла за него, это и называется, как за каменной стеной, у нас очень хороший сын, он на первом курсе университета (значит, все-таки незапланированная беременность, подумал, хоть я учился так себе и в математике ни бум-бум, но от тридцати шести отнять восемнадцать даже я в состоянии), я думаю, муж со мной счастлив, но ведь он, небось, знает, что вы его не любили и не любите, конечно, знает, но ему достаточно, что он меня любит, я хотел поподробнее поговорить в этом как раз направлении, но она меня остановила, нет, доктор, у меня хорошая семья, причина болезни не в ней, уж вы поверьте, мне этого всего, что считается обязательным и приятным в семейной жизни, вовсе не надо, если бы муж совсем забыл, что я женщина, я была бы только рада, нет, поверьте, моя болезнь не от семейной жизни.
Нет, ухудшение связано со смертью мамы, я ее так любила, что не могу смириться, и она заплакала, да вы успокойтесь, утешал, приходится смириться, что старшие уходят раньше младших, помню, в голове мелькнуло, тут что-то не так, что-то она недоговаривает, мне бы довериться интуиции, а я умилился, надо же какие преданные еще дочери встречаются.