— Возьми перчатки.
— Спасибо... — отозвалась девушка, поворачиваясь на голос. — Но не надо. Тогда вы сами замерзнете.
Прямо перед ней оказалась пара ярких серо-голубых глаз: было довольно темно, но их цвет пленял даже при свете тусклых фонарей. Незнакомец был темноволосым мальчиком в забавной зимней кепке, по форме напоминающей ту, что носили военные. Его лицо, бледное, но очень живое со щеками, покрытыми морозным румянцем, внушало доверие. Глаза Эгны скользнули ниже, отметив драповое пальто мальчишки с большими железными пуговицами золотистого цвета. «Он не из бедных», — мелькнуло в голове. Но тут же девушка с отчаянием заметила, что ноги мальчика были укрыты плотным клетчатым пледом — сам он сидел в инвалидном кресле.
— Возьми все же, — продолжил он, — настойчиво вложив перчатки, сделанные из мягкой кожи, в руки девушки. Его ладони были теплыми, но хрупкими и практически белыми.
— Не стоило, — подняв взгляд, ответила Эгна, стараясь не акцентировать внимание на болезни своего собеседника.
— Надень их, — мягко улыбнулся парень, ободряюще кивнув. Тут же он спрятал свои ладони в складках шерстяного пледа на коленях. Школьница едва заметно нахмурилась, но послушалась — в тоне этого юноши была едва уловимая, но все-таки ощутимая приказная нота. Он продолжил: — Меня зовут Бьёрн.
— Эгна, — ответила школьницы, стягивая уже надетую перчатку с руки. Юноша мягко пожал руку новой знакомой, устремив взгляд на лед. Эгна помнила слова матери, о том что голубые глаза и черные волосы — настолько редкое сочетание, насколько и красивое. И с этим трудно было не согласиться. В этом юноше, которому, судя по всему, было не больше семнадцати, чувствовался лоск, и об этом говорил даже аромат его одежды. Девушка замерла в неловкости. Она совсем не знала, что говорить, но Бьёрн знал:
— Ты часто тут бываешь?
— Нет, — замотала головой Эгна, задав встречный вопрос. — А ты?
— Каждый вечер, стоит лишь наступить зиме. Мне нравится наблюдать за тем, как катаются другие. Я, видишь, — с этими словами юноша тяжело вздохнул, — не создан для льда. Да что там до льда. Даже для земли.
— Совсем не можешь ходить? — поинтересовалась собеседница, немного осмелев.
— Когда-то мог. Потом заболел и перестал. Но не будем о плохом, правда? Лед сегодня по-особенному красив.
— Я первый раз пришла сюда, — пожала плечами девушка, — поэтому не знаю, насколько красив он обычно. Но я верю тебе.
— Верить важно.
— В себя... — школьница тут же поникла головою, вспоминая события минувшего вечера.
— Ты будешь здесь завтра? — мягко улыбнувшись, произнес Бьёрн.
И Эгна кивнула. Она была уверена, что будет.
3
Бьёрн привык к одиночеству. И даже привык думать, что все так и должно быть. С тех пор, как ноги мальчика отказались ходить после перенесенной болезни, он впал в отчаяние. Но постепенно все чувства переросли в одно-единое — молчаливое смирение. Бьёрну удавалось гулять, но только ногами книжных героев, и в какой-то момент стало казаться, что одного этого достаточно. Но мир за стеклом богатого дома бургомистра все еще существовал, поэтому, пускай и не сразу, темноволосый мальчишка попросил статного мужчину, возившего его коляску, отправиться на городской каток. Когда-то Бьёрн умел кататься: небольшой пруд на территории их дома замерзал, и они с братом, падая и смеясь громче, чем выл ветер, наслаждались зимой. Лязг полозьев и радость на лицах детей заставляли забывать, что в свои шестнадцать он обречен никогда не почувствовать землю под ногами. Проводить вечера на катке, отстраненно наблюдая за тем, как скользят по ледяной глади другие, никогда не могло надоесть. Даже в мороз, самый лютый мороз. Но однажды рядом села она, девушка с печальными, но такими светлыми глазами, что казалось, загляни в них — ослепнешь. И теперь, спустя всего две недели, Бьёрн считал, что самое счастливое в его жизни — знать Эгну. Она не смотрела на него так, как смотрят на калек: ее глаза были наполнены интересом, а не жалостью, едва он начинал новую историю, прочитанную в иностранной книжке. Забывалось даже то, что человек в черной шинели наблюдает с другой лавочки, и это совсем не раздражало, как случалось раньше. Эгна же каждый вечер после той встречи могла позволить себе забыть о своей человеческой слабости и страхе — Бьёрн заставлял, стоило ему лишь заговорить. Больше книг на сайте кnigochei.net Думалось, что он знает все на свете, начиная от историй о дальних островах и заканчивая тем, что происходит на самых маленьких звездах. Под лязг полозьев школьница открывала для себя новое и интересное, все чаще приходя к выводу, что мир, в котором она живет, прекрасен. Но страдания оставались страданиями, и порою в глазах нового друга мелькала такая печаль, что в ней, казалось, можно утонуть. Как бы он ни скрывал ее, Эгна видела. В этом была ее сила.