– Я никогда не сомневаюсь в том, что преуспею, – повернувшись к нему, ответил Фабиан. – Но есть успех и есть успех.
Он снова повернулся к экрану.
– Этот проект мог бы обескровить десятки других. Но мог бы быть доведен до этого момента. – Фабиан кивнул головой в сторону экрана. – И за такой успех мне было бы стыдно.
– М-да. – Задумчиво отозвался Велойч и подозвал официанта. Взяв еще бокал с шампанским, он принялся изучать пузырьки – так казалось постороннему. Фабиан ждал. – Или спектроанализ оказался бы дефективным. И мы получили бы несколько кубических километров отменного пепла.
– Или космического льда, – согласно продолжил Фабиан.
Велойч усмехнулся и поднял бокал.
– За успех, – сказал он.
Фабиан чокнулся с ним и допил шампанское.
И когда Студт потребовал сокращения бюджета именно в этом проекте – «слишком долгосрочном, нерентабельном и авантюристском», именно Велойч сказал, артистично полируя ногти:
– Более долгосрочном и нерентабельном, чем ваше сверхглубокое бурение земной коры с целью добычи углеводородов, господин первый консул? На каком вы там километре? На семидесятом? Сколько вам там осталось? Триста сорок? И это за сколько времени? За… что-то не справляюсь. Не подскажет ли нам наш юный коллега?
Он повернулся к Фабиану.
– Восемь месяцев, – охотно подсказал Фабиан.
– Иными словами, вам понадобится что-то около трех с половиной лет, чтобы добурить до заданной глубины, – флегматично продолжил Велойч, не отрываясь от ногтей. И это если надеяться, что направление бурения рассчитано верно, сканирование земной коры было проанализировано верно, и вы в итоге все-таки достигнете того кармана с углеводородами.
– М-м, – протянул Фабиан. – Позволю себе уточнение.
Велойч прекратил полировать ногти и поднял на Фабиана глаза.
– Вы в порыве неслыханной щедрости исходили из арифметической прогрессии, господин Велойч. Я бы предположил, что куда более уместна геометрическая. С увеличением глубины бурения будет возрастать температура, плотность породы, давление, радиация, магнитные поля, что там еще. Для сверхглубокого бурения и роботы нужны будут особенные, способные противостоять этим и многим другим сложностям, о которых мы пока еще и не подозреваем. Я в курсе, господин первый консул, что в этом проекте уже используются сверхнадежные роботы. Боюсь только, после сотого километра и они выйдут из строя.
– Расчеты есть? – откладывая пилку, поинтересовался Велойч.
– Разумеется, – с готовностью ответил Фабиан и ехидно прищурился.
– А метеорит с расчетными параметрами и составом, соответствующим предварительно установленному при помощи спекторанализа, – Велойч повернулся к Студту, – уже приближается к верхней атмосфере Земли. Так что я бы скорей говорил о том, чтобы свернуть эту авантюру со сверхглубоким бурением.
– Отчего же, – задумчиво возразил Фабиан.
Велойч недовольно посмотрел на него.
– Как экспериментальный проект, как полигон для испытания сверхпрочных механизмов он имеет право на существование, – рассудительно продолжил Фабиан.
– Тебе мало других твоих авантюр, ты и эту хочешь под себя подмять? – деланно возмутился Велойч.
Фабиан пожал плечами.
Студт вынужден был оправдываться многословно и бесчисленное количество раз. Перед журналистами, которые внезапно заинтересовались «феноменальным расточительством республиканских средств», перед Магистратом, в неожиданном единодушном порыве отказавшемся финансировать новый проект первого консула – именно так, «проект первого консула», иначе его не называли уже после представления проекта общественному мнению. Перед Госканцелярией, которая затребовала документацию по проекту сверхглубокого бурения, а с ним и еще нескольких. А журналисты осторожно, тщательно подбирая слова, рассказывали о том, что второй консул совместно с пятым консулом участвовали в открытии чего-то там, прибыли на какой-то форум и были замечены за дружеской беседой и даже по-приятельски пили кофе в очень уютном кафе. Репортаж прилагается.
Студт был вынужден оправдываться и далее. Он приятельствовал с главой совета магистрата по социальным делам, и то ли с его подачи, то ли самостоятельно, но он решил заняться реформой социального обеспечения.
– Опять?! – неверяще спросил Фабиан. Ответом ему был хмурый взгляд Велойча.
Первый среди равных Студт попытался назначить ответственным за реформу не себя – Фабиана. Мол, нашему молодому коллеге удается все, за что он берется, наверняка получится и эта колоссальная задача.
– Мне удается все, за что я берусь, потому что я берусь за то, что выполнимо. А эта реформа, да еще в том виде, в котором вы ее предлагаете провести, – это….– Фабиан закачал головой. – И господин первый консул, вы не можете назначить меня. Это должно быть единогласное решение всего консулата. А моего голоса вы уже лишены.
– С учетом некоторых комментариев той же Госканцелярии, учитывая то, что речь идет о тебе, ты можешь быть исключен из голосования, – хладнокровно встрял Велойч.
– В таком случае если попытка навесить на меня эту реформу будет продолжаться, я воспользуюсь правом отказаться от столь почетной обязанности. Что допустимо не только в соответствии с толкованиями Госканцелярии, но – и даже тем более – в соответствии с мнениями отцов-основателей. Они, если мне не изменяет память, ратовали за честность и самокритичность. В соответствии с их учениями я отказываюсь, потому что не справлюсь.
– Это достойное решение, – подумав, признал третий консул. – Наш молодой коллега может считаться самонадеянным, в конце концов, молодость обязывает, но такое признание делает ему честь.
– Я вообще не вижу смысла в реформе соцсферы, Эберхард, – хмуро сказал Фабиан. – Да, она неповоротлива, да, она монстр, да, в ней много лакун, но в ней же и много инструментов, чтобы эти лакуны перекрыть.
– Реформа необходима просто потому, что позволит превратить этого бесформенного монстра в стройную систему, – первый консул подался вперед, сжал кулаки, злобно скривился.
– Не будет ли это ваше «стройная система» обозначать, что на каждый вопрос может быть дан один и только один ответ? И плевать на предысторию, нюансы, тонкости, обстоятельства, перспективы, мнения экспертов. – Отозвался Фабиан – он-то сидел, развалясь, непринужденно свесив одну руку, держа вторую на столе – расслабленной. – В таком случае мы получаем вместо монстра бесформенного монстра, который только и способен, что клацать челюстями.
– Мне так думается, что вы прибегаете к таким живописным метафорам, потому что иначе никаких достойных аргументов привести не можете, – хлопнув руками по столу, откидываясь на спинку кресла, категорично – зло – резко – произнес первый.
– Господин старший коллега, – утомленно отозвался Фабиан, – к чему лишний раз повторять аргументы, которые приводились последние лет тридцать в таком изобилии, что оно покрывало толстым слоем вулканического пепла всякий глас разума? Даже краткий их конспект займет страниц этак триста стандартного текста. Или вы до сих пор пребываете в блаженном неведении об их наличии? Так в данном случае в вашей неинформированности виновата исключительно ваша…
Велойч заинтересованно посмотрел на Фабиана, жаждая услышать продолжение. Фабиан озорно улыбнулся ему.
– … избирательность в обращении с действительностью, – закончил он. – До чего хорошо быть первым из нескольких, можно заблуждаться, все равно найдутся четверо человек, готовых поправить.
Четвертый консул засмеялся.
– Кстати говоря, я думаю, что в решении нашего младшего коллеги о самоотводе содержится значительный элемент здравой самокритичности, что делает ему честь, – сказал он. – Согласен с вами, Эберхард, – он наклонился к третьему. – С учетом этого и мнение Фабиана о предложении господина первого консула приобретает несколько иной коленкор.
– Но реформа социальной сферы просто необходима! – яростно настаивал Студт. – Я приводил уже статистические данные о расточительности…
– В пределах допустимого, даже ниже предкритического порога, – тихо прокомментировал Фабиан.
– … о нелепой перегруженности штата…
– Исключительно в советах магистрата и советах при консулате. Статистика о занятости на местах, даже на самом высоком муниципальном уровне говорит скорей о нехватке кадров. – Задумчиво произнес четвертый консул. – Кстати, вы же близко общаетесь с главой совета по образованию? Помнится, два его предшественника, как бы это помягче сказать, оказались под пристальным наблюдением прокуратуры.