Фабиан сел, тряхнул головой, провел рукой по шее, груди, понюхал зачем-то ладонь, встал и подтянул брюки.
– Здесь есть душ? – спросил он.
– Есть. – Лениво ответил Альбрих. – Он даже к твоим услугам.
Фабиан посмотрел на него сверху и оглядел комнату.
– Кстати, ужин. – Сухо сказал он.
– Обязательно, бедный голодный государственный сиротка.
Фабиан снова посмотрел на него сверху – и механически улыбнулся. Альбрих закинул руку за голову, следя, как он нагибается, чтобы подхватить майку, идет к столовой, затем через нее в туалет, и улыбаясь. Нужно было встать, но сил осталось только на снисходительные к своим слабостям мечтания. Ах, если бы устроить отпуск где-нибудь на юге. На острове, чтобы оградить себя от любопытствующих кого бы то ни было. Или черт с ним, на каком-нибудь относительно малолюдном курорте, чтобы Фабиан не скучал в бездействии, а развлекался на тех же лыжных склонах. Глядишь, подустав, он бы и ночью был не таким занозистым. Ах, если бы получить его в свое полное и безраздельное пользование хотя бы на две недели, два месяца, два года, не делиться ни с кем, просто быть с ним – сама мысль показалась Альбриху смешной, и он откинулся на спинку дивана и снова засмеялся. А затем полулежал, вслушиваясь в звуки, и смаковал свою истому.
Из душа вернулся остывший и безразличный, расслабленный и немного сонный Фабиан. Альбрих усердно разыгрывал доброго дядюшку, время от времени подпуская сальности, Фабиан огрызался, но скорее по привычке, потому что не мог не огрызаться, и отчего-то им не о чем было говорить.
Когда Фабиан встал и сказал, что отправляется домой, Альбрих недовольно сжал зубы. Уговаривать его было бесполезно, кому как не ему самому знать, как может быть упрям девятнадцатилетний щенок с таким самомнением. Угрюмый, ощущающий себя дряхлым стариком Альбрих встал, бросил салфетку рядом с тарелкой.
Зевнув, Фабиан принялся натягивать джемпер. Альбрих подошел к нему и начал помогать.
– Ты можешь остаться здесь, Фабиан, – тихо сказал он, положив руки Фабиану на талию. Тот поморщился и покачал головой. Альбрих положил руку ему на щеку. Рассматривая лицо совсем близко – удовольствие, которого он отчего-то был лишен до этого, а может, сам лишал себя, – проводя пальцами другой руки по его бровям, скуле, он рассеянно улыбался. – Ты восхитительно строптив, мальчик. Вос-хи-ти-тель-но. И так по-юношески. С тобой я становлюсь совсем старым.
Фабиан отвел его руку от своего лица.
– В таком случае заведи сиделку, – буркнул он. – Сообщи Никосу, что я готов.
Первый откинул голову назад и захохотал, удивленный и восхищенный его дерзостью. Фабиан закатил глаза. Затем он недовольно произнес:
– Я могу вызвать такси, господин Первый Консул. Наверняка диспетчер будет очень удивлен, увидев, как у бокового входа твоей резиденции в такси впрыгивает какой-то студент. То-то развлекательные каналы развлекутся.
Альбрих прижал его к себе, коротко поцеловал в шею.
– Я сообщу Никосу, – посмеиваясь, сказал он. – Наглый щенок.
Фабиан высвободился из его объятий. У него на лице было написано крупными буквами: капральские шуточки шутить изволите, господин хороший.
Он ушел. Альбрих долго стоял перед закрытой дверью, задумчиво глядя на нее, сжимая кулаки в карманах брюк, криво усмехаясь своим мыслям, нерадостным, прямо сказать.
Второй Консул присутствовал на вечеринке в честь успешного завершения предпоследнего этапа проекта дрейфующей деревни. Оппенгейм и Армушат составляли ему компанию. И– Михаил Томазин. Велойч пытался заманить на вечеринку Госканцлера, но тот сослался на уйму дел, кучу малу болячек и страстное желание провести вечер тихо и спокойно с ровесниками, а не с юными и сильными, чтобы не исходить завистью, а посему передает приглашение Михаилу, а что знает и видит тот, будет знать и Содегберг. Армушат скептически поднял брови, когда Велойч преподносил это все как оригинальный анекдот, а Оппенгейм согласно кивал. Сам был бы не против, наверное, в какие-нибудь семьдесят пять лет все еще быть активно приглашаемым на самые разные мероприятия и иметь возможность от них отказаться.
– Как думаешь, Эрик, появится ли на таком знаковом мероприятии первый? – поинтересовался Оппенгейм. Михаил посмотрел на него и переглянулся с Армушатом. Тот саркастично улыбнулся.
– Хм, – весело сказал Велойч, очень, очень довольный тем, как осуществлялся проект. – Еще полгода назад я сказал бы тебе: первый – на проходной гулянке? Да никогда.
Армушат обвел взглядом зал, выискивая Фабиана. Словно его нужно было выискивать. Где группа людей стоит, плотно прижавшись друг к другу, где взрывы смеха громче всего, где споры жарче всего, там нужно его искать. Одетого в простой джемпер с изрядно застиранной эмблемой проекта и при этом выглядящего так, как если бы это была мантия члена магистрата. Слушающего оппонента так, как будто тот сообщал тайны сотворения мира, и загоняющего его в угол и разрывающего после этого в клочья с таким азартом, как если бы от этого зависела его жизнь.
– М-да, для того, чтобы гулянка оставалась проходной или не оставалась ею, существует слишком много критериев, которые могут компоноваться в самые невероятные расклады, – филофски заметил Армушат.
Велойч посмотрел на него и едва удержался оттого, чтобы заскрипеть зубами.
– Действительно, проходной была гулянка в январе позапрошлого года. Да в прошлом году это все было еще ни о чем, – заставляя себя улыбаться, процедил он. – Теперь, когда до перехода в промышленную фазу осталось всего ничего, можно и поиграть в первооткрывателя.
Оппенгейм отпил пива – на вечеринке играли в либеральность, поэтому пиво и всевозможный фастфуд, обычная одежда и современная музыка. Поэтому даже Михаил был без галстука, что даже на памяти Армушата как бы не впервые случилось.
– Успокойся, Эрик. Если ты потребуешь поставить себя на первую позицию, Альбрих скорее всего не заметит, – примиряюще произнес он.
– Помилуй. Мальчишка не настолько вскружил ему голову. Как бы убого это не звучало. Проект успешный. Альбрих наверняка в него вгрызется. Когда разберется с остальным. Если успеет, – едко добавил Велойч.
Михаил посмотрел на него, перевел взгляд на Армушата.
– О его планах на сегодняшний вечер ничего неизвестно? – благодушно поинтересовался тот.
– Когда это первый был предсказуемым, – хмыкнул Оппенгейм.
– Становится, – ехидно прищурился Армушат. – А мальчишка хорош. Он будет проходить стажировку в твоей службе, Эрик? Или ты позволишь мне заполучить его?
Второй Консул поднял брови и улыбнулся.
– Мы говорим о том, о чем я думаю, или о том, о чем думает первый? – вопросил он.
Армушат засмеялся.
– Куда мне равняться с первым, – хладнокровно ответил он. – Да и это все-таки по твоей части, господин Вечно Второй Консул.
– Сознательно остающийся вечно вторым, Стефан, – невозмутимо поправил его Велойч. – Я могу позволить тебе заполучить его на эту стажировку. Но следующая – моя. Разумеется, в обмен на некоторые уступки.
– Вы не делите шкуру неубитого медведя? – отрешенно спросил Оппенгейм. – Первый опять может затребовать его к себе в приемную.
– Даже несмотря на желание самого Равенсбурга? – тут же спросил Армушат.
– На кой Гидеону будет нужен Равенсбург в приемной? – в один с ним голос удивился Велойч. Деланно удивился. И ухмыльнулся.