Фабиан Равенсбург точно также не считал Мариуса Друбича своим другом. Приятелем – да, охотно. Более того, после рискованного эксперимента по назначению этого ученого червя на ответственную административную должность Фабиан рассчитывал на долгосрочное сотрудничество с очень неплохим управленцем Друбичем. Время от времени они оказывали друг другу небольшие и незначительные услуги. Фабиан, например, приглашал на различные мероприятия, которые могли оказаться Друбичу полезными, и следил за тем, чтобы нужные люди не помирали со скуки рядом с ним. Мариус же Друбич охотно поддерживал различные начинания Фабиана. И кое-что личное.
Мариус был не удивлен, когда Фабиан по-приятельски заскочил на кофе. Но удивился, когда Фабиан попросил его об экскурсии по лаборатории. Еще больше он изумился, когда Фабиан начал осматриваться в рабочей каморке Мариуса. Это было не то чтобы красноречиво, но многозначительно. И Мариус закрыл дверь.
– Я не знаю, чем тебе не нравится тот мой кабинет, – Мариус кивнул в сторону своего официального кабинета. – Эта каморка совсем маленькая. И воняет тут всей этой… – он принюхался. – Вытяжку бы получше заиметь.
– Так заимел бы, – хладнокровно сказал Фабиан, усаживаясь на стул Мариуса.
– Так бюджет же, – в тон ему ответил Мариус, прислоняясь к двери и скрещивая на груди руки.
– Бюджет, – задумчиво повторил Фабиан. – Менять вентиляцию ведь лучше во всем здании?
Мариус сунул руки в карманы халата, промазал, нащупал карманы джинсов, сунул руки в них, пожал плечами.
– Это идеальный вариант. Еще бы и кухоньку оборудовать. Мы иногда задерживаемся. Понимаешь, когда эксперименты, не отвлечешься. А что у нас есть, это смех один. За двадцать лет ей.
Фабиан посмотрел на него и ухмыльнулся. Краешком рта, лукаво прищуривая свои офигенные густо-шоколадные глаза, в которых приплясывали черти.
– Я подумаю, – медленно ответил он, и Мариус не удержался и тут же начал прикидывать, куда можно переехать на период ремонта, как на относительно законных основаниях расширить кухню без необходимости глобальных перепланировок и необходимых в связи с ними согласований. – Эксперименты – это здорово. Я, кстати, в свое время даже научную работу по ней писал. Дизайнерские лекарства.
Он встал и подошел к доске-напоминалке, на которой висела куева туча листов, записочек, бумажечек, к которой же были прилеплены мемо-кубики – новое изобретение, которое Мариусу дарили по разным поводам и которое он использовал не по назначению: как магнитики.
Мариус переступил с ноги на ногу.
– Ведь по структуре вещества можно приблизительно определить, и как оно действует. Да? – повернулся к нему Фабиан.
Мариус хрюкнул и неопределенно пожал плечами. Вопрос был совершенно несуразным.
– Смотри. – Фабиан выложил на стол пять коробочек и подровнял их в одну линию. – Тебе говорит что-то имя «Человек Б»?
Мариус подошел к столу и склонился над коробочками. Кажется, в таких дарили разные кольца-серьги. И кажется, в таких же коробочках светские дамы могли хранить свои таблетки от головной боли, к примеру.
– Еще бы, – пробормотал Мариус. – Если бы он работал здесь, мы бы были самой крутой лабораторией.
– Угу, – сказал Фабиан, снова усаживаясь на стул. – Но этот Человек Б очень ловко хранит свое инкогнито. Я, как государственный чиновник, имеющий очень неплохое представление о работе спецслужб, должен признать, что и на этом уровне о нем мало что известно.
Мариус закивал головой.
– Ну да, было бы глупо, если бы им не интересовались спецслужбы, – рассеянно подтвердил он, изучая коробочки.
Фабиан поморщился. «Спецслужбы спецслужбам рознь», – подумал он. И вслух:
– У меня есть очень сильные подозрения, что этот человек причастен к дизайну этих веществ.
Мариус поднял голову и уставился на него.
– Серьезно? – благоговейно спросил он.
– Ты скажи мне, – развел руками Фабиан. Мариус тут же потянулся к своему коммуникатору. – Но. – Тяжело произнес Фабиан. Мариус замер и поднял на него глаза. – Но. – Еще раз повторил Фабиан, глядя на него очень внимательно и – Мариус удивился, по его горлу, по легким, по сердцу холодной змеей заскользил страх – оценивающе. – Я хотел бы, чтобы это осталось между нами. Ты ведь задерживаешься допоздна. Ну так задержись. Все эти ваши лог-записи не отражают всего твоего энтузиазма, так?
– Ну… я иногда проверяю кое-какие вещи… – Мариус замялся.
– Разумеется. Такая увлеченность очень ценна. Что-то мне кажется, что и дизайнерские разработки этого Человека Б тоже могут оказаться одной из таких вещей.
Он покачался из стороны в сторону, замер вполоборота, посмотрел на Мариуса.
– Если вдруг ты чем-то заинтересуешься, то не стоит забывать, что на эти вещества нет и не будет патента. Ты можешь сойти за первооткрывателя и соответственно оформить.
– Это интересует меня в последнюю очередь, – буркнул Мариус.
– Тем не менее, – усмехнулся Фабиан. – В этом нет ничего зазорного.
Мариус подозрительно посмотрел на него. Фабиан невозмутимо улыбался, и в его улыбке было что-то знающее, пробиравшее до спинного мозга и заставлявшее дрожать.
– Ну хорошо, допустим. А тебе… что-то конкретное нужно? – осторожно спросил Мариус.
– Механизм действия. Возможные побочные эффекты. Степень привыкания. Я даже могу подсказать, что этот образец, – Фабиан щелкнул по одной из коробок, – используется в качестве очень сильного обезболивающего. Если ты сможешь предположить, против каких болей он может применяться, будет очень неплохо.
– А остальные? – спросил Мариус.
– Наркотики. Обычные. Рекреационные, – сухо ответил Фабиан и встал. – Сколько времени тебе понадобится?
– Думаю, около трех-пяти суток. Но после этого хотелось бы поработать с виртуальной моделью человека. А это же зависит, когда я смогу получить доступ к суперкомпьютеру. Чтобы… ну, пару условий проработать, все такое. Понимаешь?
Фабиан прошелся к одной стене, вернулся к столу.
– Я могу поговорить со знакомыми в Центре океанографии. Их ИИ тебе ведь знаком?
– О да… – восхищенно протянул Мариус, благоговейно заламывая руки. – Он делает модели просто великолепно!
Фабиан кивнул и криво усмехнулся. Как просто поманить ученого – предложить ему возможности позначительней.
– Придумай причину, по которой тебе нужно срочно получить доступ к их ИИ.
Мариус моргнул пару раз, и затем – Фабиан едва не рассмеялся – его лицо словно вспыхнуло. Захотелось выкрикнуть вместе с ним: «Эврика!».
Идя к своей машине, Фабиан привычно вызывал Аластера. Этот гаденыш спал. Проснувшись, он принял вызов, но не включил видео.
– Ну что тебе? – сиплым голосом спросил он.
– Какого хрена ты спишь в полдень? – грубо спросил Фабиан.
– Пошел нахрен, – буркнул Аластер и отключился.
Фабиан вздохнул с облегчением.
Несколько дней спустя Фабиан привычно проводил вечер с Валерией. Они побывали на каком-то вернисаже, выпили кофе в экзотическом кафе, заглянули в танцевальный бар и наконец добрались до ее квартирки. Она была небольшой, расположенной в уютном и благопристойном райончике и сама была уютной и благопристойной. Как-то с самого начала эта квартирка полностью соответствовала Валерии; в ней не было ни вызова, ничего яркого и кричащего, все было добротным, простым, надежным, сделанным на совесть, но без задора, и каким-то упорядоченным. Фабиан был не против бывать у Валерии, но проводить слишком много времени у нее не отваживался.
Валерии было чем похвастаться. После двух лет учебы на отделении, невразумительно называвшемся «Социальная работа» она, катергорически поддерживаемая Фабианом, решила перевестись в Инженерный институт. Он как-то взял ее с собой в одну из командировок, рассчитывая, что она безнадежно заскучает и больше не отважится портить ему настроение своим присутствием в поездках, но ошибся, к своему недоумению и, как ни странно, к удовлетворению. Валерии было интересно. Все то время, которое Фабиан проводил в бесконечных совещаниях, спорах, перебранках, изучении всевозможной документации, Валерия знакомилась с жилой платформой. Ей было невероятно интересно. И Фабиан не мог не признаться – с такой Валерией было невероятно интересно ему. У нее появились невероятные с точки зрения той же госпожи Оппенгейм увлечения, здорово расширился кругозор, с ней было интересно спорить и обсуждать все и вся. Валерия училась быть независимой, давать отпор многим и многим, в том числе и своей матери, и Фабиану это нравилось. Наверное, не в последнюю очередь и поэтому он со все большим оптимизмом смотрел в их совместное будущее, рассчитывая на ее здравомыслие и практичность.