– Как вам угодно, равнодушным тоном сказал Кэннеди Вы ведь заплатили вперед. А быть может у вас любовные делишки…
Оба матроса, осторожно ступая, двинулись вперед и скоро скрылись на лестнице, ведущей в каюты, первого класса.
Едва они успели спуститься по лестнице, как мистер Скидэм бросился к другой ведущей в машинное отделение, находящееся в центре парохода.
Так как судно стояло на якорях, то обширное помещение, занятое машинами, было совершенно пусто. Несколько электрических лампочек, находясь на порядочном расстоянии одна от другой, плохо рассеивали окружающую темноту
Клерик направился в помещение для отопления. Открыв тихонько дверь, он убедился, что оно также пусто. Тогда он подошел к висящему почти по средине помещения указателю скорости и приподнял циферблат, под которым оказалась небольшая медная коробочка, закрывавшая нижний конец стрелки указателя. Он открыл эту коробочку и сунул туда связку пакетиков которую он вытащил из кармана.
Между пакетиками он поместил конец трута Тита Джоэ зажег другой конец и вышел на палубу
Ночь, казалось, стала еще темнее но мистер Иеремия, очевидно, обладал способностью тигров, пантер, ягуаров и прочих хищных животных ясно видеть и в темноте и с одного взгляда разглядеть, что мисс Дебора, по-прежнему стояла у перил, занятая своими мечтаниями.
В ту же минуту Кэннеди и Тит Джоэ в молчании вышли на палубу. Они несли на плечах длинный предмет, похожий на гроб и обернутый серым покрывалом.
– Вот он – сказал Тит Джоэ, когда они подошли к мистеру Скидэму. А джентльмен храпит, как свинья. Он ничего не слышал и даже не пошевелился.
– Хорошо, проговорил клерик, привяжите покрепче лестницу и спустите это в шлюпку вместе с веслами.
Матросы повиновались.
Когда они исполнили все как следует, мистер Скидэм, взойдя на мостик, стал тихо подходить к Деборе. Не доходя до нее нескольких шагов, он лег на палубу и без шума пополз.
Его длинное тело двигалось по доскам; он полз как бы короткими прыжками, производя шуму не более, чем змея, пресмыкаясь в высокой и густой траве.
Подползя к молодой девушке, он прыгнул на нее и, прежде чем та успела испустить хоть один крик, всунул ей в рот черный шелковый платок вместо кляпа.
Потом, с легкостью и силой, которой нельзя было ожидать от человека, с виду такого пожилого, он поднял молодую девушку на руки и понес к корме, где стояли его соучастники.
Веревочная лестница с деревянными ступеньками, крепко была привязана к борту. Мистер Иеремия в одно мгновенье спустился по этой лестнице, обремененный своею ношей, которую и положил на дно лодки.
Отвязав затем канат и схватив весла, он быстро поплыл в непроглядную тьму!
– Счастливой дороги! – пробормотал Тит Джоэ и, обращаясь к Кэннеди, добавил:
– Что за странный клерик!
Прошло три четверти часа. Шлюпка под сильными ударами весел все более и более удалялась от парохода.
Вдруг яркий свет озарил дремавший океан.
Потом раздался ужасный взрыв… и «Лакония» взлетела на воздух!
IV
Когда до мистера Скидэма донесся грохот от взлетевшего на воздух парохода, то на губах его появилась улыбка удовлетворенного самолюбия. Его нисколько не смущало совершенное преступление, напротив, он хладнокровно смотрел на покрывавшие океан обломки «Лаконии», хотя по временам в его глазах загоралась неукротимая ненависть, в особенности, когда он смотрел на черневший на дне шлюпки силуэт мисс Деборы, склонившей свою головку на лаковый ящик.
Молодая девушка потеряла сознание на руках своего похитителя, но теперь, мало по малу, стала приходить в
себя. Она тихонько приподнялась на локте, и ее широко раскрытые глаза выражали полное недоумение. Она находилась в этой хрупкой лодочке, качающейся на волнах пустынного океана: слабый свет начинающейся зари освещал клерика, стоявшего у руля, неподвижного и мрачного в своем черном плаще.
Мисс Дебора сделала невероятное усилие, чтобы побороть свой страх. Она отбросила в сторону шелковый платок, закрывавший ей рот и, поднявшись, посмотрела вокруг себя. Она сразу увидела, что шлюпка, гонимая сильным течением, быстро несется к скалистому берегу, усеянному торчащими из воды камнями. Что же касается ее таинственного спутника, то он по-прежнему молча, и неподвижно, стоял на корме, продолжая направлять шлюпку по течению волн, несущих ее к берегу, только на его тонких губах змеилась улыбка торжества при взгляде на свою жертву.
– Отец, папа, ко мне, помогите! – было первым криком Деборы. – Отец, где вы?!
Клерик, не говоря ни слова, протянул руку и пальцем указал на океан.
– Отец! Погиб! Погиб навсегда! Но этого не может быть! Спасите его, молю вас, хотя бы из жалости…
Но видя презрительное молчание клерика, молодая девушка сразу вспомнила свое похищение. Она узнала Иеремию Скидэма. Она увидела себя во власти ужасного существа, так настойчиво преследовавшего ее с самого начала переезда… С ее губ сорвалось невольное восклицание:
– Но кто же вы? И что вы от меня хотите?
– Вы это сейчас узнаете, – произнес, наконец, незнакомец грубым тоном. – И после небольшого молчания продолжал:
– Вы меня считаете американцем и служителем вашего Бога. Я же ни тот, ни другой. Боги, которым я служу, гораздо могущественнее вашего. Имя мое Сукрийяна и я служу Кали, богини смерти!
Дебора подняла голову и с выражением удивления смотрела на непроницаемое лицо своего похитителя. Имя, только что произнесенное им, это проклятое имя, было слишком хорошо знакомо ей. Значит, все это правда, слова ее отца не результат расстроенного воображения?Факир, которого она видела в Чикаго, на самом деле только спал в лаковом ящике. И он проснулся! Но когда, как? По какому чуду?
И как бы отвечая на ее мысли, Сукрийяна начал говорить отрывистыми фразами. Он рассказал свою фантастическую одиссею, как внезапно разбуженный в Чикаго, в лаборатории Токсона, неизвестной ему, но без сомнения, магической силой, он по какому-то чуду услышал завещание ученого, из которого узнал о своей судьбе. Он рассказал, как присвоил платье и доллары мистера Токсона, как он ориентировался в большом городе и, наконец, одевшись клериком, вовремя прибыл в Нью-Йорк, чтобы занять место тоже на «Лаконии».
От его рассказа мисс Деборой овладел страх, увеличивающийся с каждой минутой. Однако, пересилив себя, она дрожащим голосом спросила:
– Но что же, наконец, вы намереваетесь сделать со мной?
– Святилище богини Кали осквернено твоими соотечественниками. Сива ждет отмщения. Я уже принес в жертву твоего отца и всех находящихся на «Лаконии» неверных. Но этого все-таки мало. Чтобы искупление было полным, нужно самую чистую жертву принести божеству по нашим обрядам. Этой жертвой будешь ты: твоя бледная, чуждая нам кровь, смягчит гнев наших богов!
Глаза индуса метали молнии, на лице его, сделавшемся отвратительным, была написана ярость и казалось, что он уже хочет своими длинными скелетообразными руками тащить добычу на смерть.
Дебора была одна, без всякой возможной помощи, и она быстро решилась: лучше покончить с собой сейчас же, чем подвергнуться позднее страшной участи. Одним прыжком она поднялась, протянула вперед руки и приготовилась броситься в воду.
– Папа, вскричала она, я иду к вам!..
Но Дебора не окончила этой фразы: сильная рука оттащила ее; тщетно она боролась, напрягая все свои силы – страшный враг душил ее, прижимая к своей трепетавшей груди. Она чувствовала на волосах его порывистое дыхание… Шлюпка, лишенная руля, страшно качалась, черпая бортами, поднявшееся волнение
грозило затопить ее. Сукрийяна увидел опасность. Держа одной рукой совершенно растерявшуюся девушку, другой пытался поднять крышку ящика, чтобы заключить в него Дебору.
Внезапно, он испустил крик изумления и бешенства.
От внутреннего давления тяжелая крышка как бы сама собой неожиданно открылась – и из ящика поднялся человек. Два сильных удара кулаком обрушились на череп индуса, оглушили его, и он, выпустя молодую девушку, покатился на дно шлюпки.