Начал мысленно думать, как его тело становится легким, начинает парить над манежем. И так легко и необычно приятно стало. Раздались хлопки и голос Луки Ильича:
— Браво! А почему ночью?
Николай открыл глаза. Ба! Да он в самом деле висит над манежем на уровне четырех-пяти метров. И что антрепренера сюда занесло? Николай полагал, что он уже ушел отдыхать.
Спуск был резким, но удара не было, под ковром — слой опилок.
— Днем народу лишнего много. Номер отточить хочу, чтобы без помарок.
— Извини, что помешал. Как тебе удалось?
— Я секретов не раскрываю.
Лука Ильич подошел, осмотрел Николая со спины, рукой над головой провел, проверяя — нет ли тросов. Лицо задумчивым стало.
— Вот смотрю я на тебя, Николя, и понять не могу. Руки-ноги-голова, все как у других. А исполняешь то, что человеку неподвластно. Ну трюк с ящиком, с узлом на веревке, это объяснимо. Но ты же не птица, да и она крыльями машет. А ты неподвижен.
— Медитация и левитация.
— А, — протянул антрепренер.
Отошел, хотя не понял ничего. Понабрались модных словечек — спиритический сеанс, медитация, третий глаз. Нелепо! Но он сам видел, как Николай парил без всяких приспособлений. Расскажи кто — не поверил бы. А ведь ему, Луке, повезло с Николаем, так раз в жизни бывает. Парень делает то, что другие не могут. При этом скромен, не жаден, покладист. Беспокоило Луку, что уже середина лета. Месяц-два, и начнутся дожди, слякоть и грязь. В шапито станет неуютно, а зимой и вовсе не возможно работать. Публика в шубах сидит да в тулупах. А как артисту работать в таких условиях? Вот и тянутся передвижные цирки в теплые места — в Крым, на Кавказ. Правильно Николай говорил — надо делать свое здание, где круглый год выступать можно, где тепло и уютно.
Пока у Луки не было в труппе Николая, он об этом даже и не помышлял. Труппа кое-как перебивалась в Крыму, гастролируя из Ялты в Севастополь или Керчь. Но велик ли Крым? И передвижных цирков в нем зимой полно. С приходом Николая к Луке настоящие деньги пришли, да в заначке уже кое-что было. Задумался. А может, найти богатого мецената, который деньгами поможет? Да отгрохать собственный цирк, пока не опередили? Вот ведь какие трюки Николай выделывает, а молод. Опыта наберется, похлеще чего придумает. Хотя и с тем репертуаром, что у него есть, не стыдно программу показывать в лучших цирках страны. Да и только ли страны? Мысль о вояже в Европу захватила целиком, заставила остановиться, присесть. Это же какая перспектива? Хотя империя велика, кроме Москвы есть другие крупные города — Харьков, Варшава. О, про Финляндию чуть не забыл. И столица многого стоит. Только холодно в ней зимой.
Попробовав несколько раз левитировать, Николай освоил перемещение. Если висеть на одном месте, зрители подумают — на тросе висит. А уже как факир сделал трос невидимым — это его уловка. Поднимался вверх, наклонял тело вперед, смещал центр тяжести и летел над пустыми рядами. Выпрямляясь — зависал. Пробовал двигать руками и ногами, разговаривать. Начало получаться неплохо. И вот решился он на прогон программы уже перед публикой. Боязно! Программа шла как обычно, в знаковых местах публика охала, визжала от ужаса, замирала в удивлении, бешено аплодировала. Трюк с левитацией Николай приберег напоследок.
Лука Ильич объявил:
— Первый раз на арене цирка! Почтеннейшая публика увидит полет человека. Просьба соблюдать тишину и порядок.
Оркестр грянул цирковой марш. Николай вышел на арену, закрыл глаза, сосредоточился. Почувствовал уже знакомое ощущение невесомости, ноги перестали чувствовать землю. Он открыл глаза. Висел Николай на небольшой высоте — метра три. Публика застыла в изумлении. Он сделал небольшой круг по периметру арены, опустился. Для первого раза достаточно. Поднялся мужчина, крикнул:
— Обман! Он на веревке висел! Не может человек летать!
— Спуститесь сюда, проверьте. Еще желающие есть?
На арену вышли человек десять. Все стали водить руками над Николаем, пытаясь нащупать невидимый канат, которого не было.
Сконфуженные, вернулись на место. И только сейчас публика зааплодировала. Первый блин хоть и не вышел комом, но Николай не рассчитывал, что трюк примут так — с недоверием, сомнением.
Второй показ программы на следующий день тоже произошел с накладкой. Когда Николай закончил короткий пролет над зрителями, зал взорвался аплодисментами. Поднялся мужчина с окладистой бородой, в рясе, с крестом на груди. Похоже — священник.
— Богохульство! — закричал он громким басом. Ему бы певчим быть с его голосом. — Не может человек уподобиться птице или Сыну Божьему!