Пристыженный приказчик предпочел за лучшее уйти из цирка совсем. Но поднялся и вышел к арене другой зритель. В плечах — аршин, под рубашкой бугры мышц, шея неохватная, не руки, а медвежьи лапы. Сила в нем чувствовалась немереная.
— Я хочу попробовать, — громко сказал он.
Подошел к гирям, легко вскинул над собой.
— Гири настоящие, без обмана! — заявил он. — А теперь — шар. Поможешь бросить?
Это он циркачу. Силач подбросил чугунный шар, зритель слегка наклонился. Увесистый шлепок чугуна по телу. Шар скатился со спины, а лицо «экспериментатора» скривилось от боли. Выпрямиться так и не смог, ушел с арены перекошенным на одну сторону. Больше желающих проверить реквизит не нашлось. Уже после выступления Матвей, так звали силача, сказал Николаю:
— Хитрость тут есть. Нельзя шар всем весом на спину принимать. Надо — скользящий удар, тогда ничего не сломаешь. В каждом деле свои секреты.
Следующим номером выступал Николай. Шпрехшталмейстером выступал сам антрепренер, для экономии денег. Громко, торжественным голосом объявил:
— Только несколько дней, проездом, знаменитый факир Николя! Почтеннейшая публика, прошу любить и жаловать!
На арене артистов зачастую называли звучными, иностранными именами. Хотя лицом иная Жизель была типичная рязанка. Иллюзионистов в те времена называли факирами, на восточный манер. Позже это название перешло к заклинателям змей. Николай вышел на арену в восточном костюме — надо соответствовать. Публика встретила его жидкими аплодисментами. Назвали знаменитым, а в Москве про него не слышали. Москва всегда считала себя пупом земли. Николай волновался, как всегда перед выходом на арену. Это потом, когда начинался номер, волнение уходило, оставалось желание сделать номер чисто, без помарок.
Начал с простого трюка. Показал всем пучок веревки, завязал на середине ее узел, прошел вдоль первого ряда.
— Попробуйте, крепок ли узел?
На этом трюке всегда находилось несколько желающих подержать узел. И сейчас так же. Особенно старались мужчины.
— А теперь мне нужен помощник. Желающие есть?
На сцену выбрался мужчина благообразной внешности.
— Возьмите веревку за конец, отойдите, веревка должна быть натянута, чтобы всем видно было.
Мужчина тихо сказал Николаю:
— Меня не проведешь, мошенник!
Мужчины разошлись, веревка натянулась. В цирке тишина. Николай правой рукой сделал пасс, кистью сделал движение к себе, и узел пополз по веревке к нему. Когда узел уже был рядом, Николай сделал взмах, и узел по веревке двинулся в сторону мужчины. Зал взорвался аплодисментами. Трюк старый, но всегда производил впечатление. Николай вдруг почувствовал прилив сил, необыкновенную легкость, вдохновение.
— Бросьте веревку, — громко сказал он. — Возвращайтесь на место.
Благообразный доброволец веревку отпустил, но на место не вернулся.
— Вблизи хочу увидеть обман! — заявил он.
Дальше пошло не по сценарию. Как будто кто-то помогал со стороны, а Николай был лишь исполнителем. Веревка неожиданно превратилась в змею. Николай дернул ее за хвост. Голова была рядом с помощником-добровольцем. Змея зашипела, раздвинула пасть, высунула раздвоенный язык. Благообразного мужчину как ветром сдуло. Николай повернул кисть, и змея выпрямилась, как палка, встала вертикально. Полная тишина. Николай швырнул змею на зрителей. Вопли, визг женщин, многие вскочили. Но на зрителей упала не змея, а живые цветы: розы. Самые настоящие, с прекрасным запахом.
Николай сам был в легком шоке. Такого трюка в его репертуаре не было. Происходило нечто непонятное. Антрепренер стоял, разинув рот от удивления. Женщины в зрительном зале подобрали цветы, успокоились, уселись. Шум потихоньку стих. Николай лихорадочно размышлял — что предпринять. Неведомая сила помогала, но план выступления рушился. И Николай решил идти ва-банк Он подошел к солидному мужчине в первом ряду. Это самые дорогие места, обычно билеты на них приобретали люди богатые, купцы или чиновники. Не на последних должностях.
— В вашем правом внутреннем кармане находится портмоне, в котором сто двадцать рублей ассигнациями по десять. Попрошу пересчитать.
Мужчина встал, достал бумажник, пересчитал.
— Сто двадцать, верно! Но я и так знал.
— А теперь уберите деньги в портмоне, снова пересчитайте, и их будет в два раза больше.
С деньгами не шутят. Это не узлы на веревке. За подсчетом денег с напряжением следил весь зал. Мужчина начал считать деньги. Вместо десяток ассигнации были по двадцать рублей. Количество купюр было прежним, но денег стало вдвое больше. Мужчина довольно улыбался, зал замер, пока один не крикнул с галерки: