С другой стороны реки, откуда мы в первый раз увидели город, мы заметили купола в виде митры, являющие собой чисто индусский стиль. Купола принадлежали двум пагодам; против них стоял дворец богатого туземца, а вдали виднелись бунгало английского квартала. Панорама эта мне так понравилась, что я набросал ее карандашом в свой альбом, который с каждым днем пополнялся новыми и новыми эскизами.
Коунпур довольно важная стоянка английских войск с сильным и значительным гарнизоном.
Дома английских офицеров очень удобны, с массой света и воздуха, с большими верандами. Я получил приглашения от многих офицеров, посетил эти миниатюрные дворцы, и еще раз убедился, что когда индусов не торопят и предоставляют дело их вкусу, то они являются первыми в мире архитекторами и первыми декораторами.
Все сады, которые я видел, очень плодородны и прекрасно содержатся; кроме чисто местных продуктов, там отлично культивируются все европейские фрукты и овощи.
Лимоны, апельсины и вообще все фрукты родятся так обильно, что ветви деревьев гнутся под их тяжестью.
Мангустан, гуява, лечи, ананас, бананы произрастают в таком количестве, что никто не дает себе труда нагнуться, чтобы поднять их, а рядом персики, фиги, сливы, земляника, абрикосы и виноград такой величины и такого вкуса, о которых в Европе не имеют и представления.
Базары переполнены мясом, птицей и дичью. Я купил целую клетку, наполненную живыми курами, индейками, куропатками, утками и индийскими фазанами. Все они сидели в разных отделениях.
На лотках у продавцов лежали груды прекрасной рыбы из Ганга, и, странная вещь, я встретил там многих английских фермеров, устроившихся как в родной стране. Они делают сыр и масло, откармливают свиней, которых превращают в копченое сало и в очень аппетитную йоркскую ветчину.
Но все-таки я не решился купить эту ветчину, предпочитая ей привозную из Англии; все-таки опасно есть свинину, взрощенную в тропиках.
В городе есть прекрасный театр и очень хорошо обставленный клуб; я провел в последнем несколько часов; его посещают исключительно офицеры и чиновники. В этом клубе я встретил тот солидный комфорт, который англичане всюду приносят с собой с привязанностью к нему, скорее выказывающую их национальную гордость и точность привычек, нежели их ум.
В сущности ясно, что эти громадные куски кровавого ростбифа, эль и постоянное злоупотребление спиртными напитками вроде бренди, виски и кларета, мало подходят к здешним тропикам.
Разумная природа наделила каждый климат теми продуктами, которые .необходимы для человека, живущего в нем: свежая вода, фрукты, овощи и немного или совсем никакого мяса для экватора и тропиков, и много мяса и вина для холодного климата.
Но попробуйте убедить англичанина, что он убивает себя, объедаясь ростбифом и опиваясь коньяком в сорокаградусную жару! Ваш собеседник ответит на вашу попытку той холодной улыбкой, тщеславной и высокомерной, которую всякий порядочный англичанин на континенте считает долгом носить, как они все носят одинаковые перчатки, одинаковые пиджаки, одинаковые саквояжи, бинокли, начиная с члена парламента и кончая продавцом ножей в Бирмингеме...
Как я говорил выше, провизии в Коунпуре, и самой разнообразной, очень много. Офицеры проживают здесь много денег; они выписывают из Европы книги и журналы в очень большом количестве; на столиках в клубе я видел все мало-мальски известные в мире газеты; театр и периодически устраиваемые скачки придают жизни известное разнообразие; и все же мне говорили, что английские офицеры недолюбливают этот гарнизон, так как служба очень тяжела, а роскошь до того привилась здесь, что, против воли, приходится жить очень широко.
Мы простояли лагерем у Коунпура два дня, но так как не оказалось ничего особенно любопытного для осмотра, то я подал сигнал к отправлению в Агру, до которой было около десяти дней пути.
На другой день мы достигли левого берега Джумы, самого большого притока Ганга; вечером мы расположились на небольшой площадке, окруженной кустарником; я уже давно заметил на песке следы тигра, и мне хотелось поместить мой маленький караван так, чтобы ему не грозили какие-нибудь неприятные сюрпризы. И я хорошо сделал, так как рычание диких зверей беспокоило моих быков.
Выражаясь вульгарно, я спал лишь одним глазом и с оружием в руках; против меня небольшой огонь, поддерживаемый Тчи Нагой, бросал на окружающие меня предметы колеблемый ветерком отблеск; веки мои отяжелели, и по всем признакам ночь обещала пройти спокойно... как вдруг раздался выстрел метрах в пятидесяти от меня. По короткому, серебристому звуку я узнал карабин Амуду.
В одно мгновенье я вскочил и выпрыгнул из фуры.
? Берегись, господин! ? крикнул мне Амуду. ? Берегись, это тигр, и он лишь ранен!
Тчи Нага бежал за мной с большим факелом в руках. Эта предосторожность моего верного бохи спасла, быть может, мне жизнь.
В трех метрах от меня я заметил темную массу, которая, видимо, с трудом приближалась ко мне; я вскинул ружье к плечу и выстрелил, масса эта покачнулась и осталась неподвижной. Мы могли теперь безбоязненно приблизиться к ней.
Перед нами лежал громадный королевский тигр, но в таком виде, что сразу стало видно, что нам не придется воспользоваться его шкурой; Амуду выстрелил ему в спину и разрывная пуля изуродовала ее; моя же попала тигру прямо в грудь и сделала его неузнаваемым.
Эти разрывные пули ужасны; как защита они прекрасны, так как животное погибает почти сразу, но зато на трофей в виде его шкуры надежда плохая.
Я побранил Амуду за то, что он неосторожно удалился от лагеря и пошел бродить ночью между кустарником; бедный малый клялся, что это в последний раз, но я не очень-то поверил его клятвам, так как слышал их уже сотни раз; как только мой чернокожий попадал в лес или в джунгли, то его дикие инстинкты бывшего охотника нубийских пустынь брали верх, и искушение было так велико, что никто не мог удержать его; первое рыкание в лесу заставляло его забывать все на свете и бежал навстречу опасности.
Всю свою молодость он провел с отцом-проводником караванов, идущих из Египта в Нубию, Абиссинию, Судан и Дарфур, относительно спокойная жизнь у меня не заглушила его любовь к приключениям.
До конца путешествия нас больше никто не беспокоил, потому что я принимал все меры, чтобы наш маленький караван становился на ночь подальше от мест, посещаемых хищными животными.
Как я предполагал, в Агру мы прибыли на десятый день нашего отъезда из Коунпура.
Восточный берег Джумы в Агре покрыт обширными роскошными садами, лимонными деревьями и виноградом, и все вокруг изобилует восхитительными фруктами; воздух там освежается многочисленными фонтанами, а пышные мраморные павильоны, разбросанные в рощицах, как бы приглашают к отдыху тех, кто любит эту ленивую и праздную жизнь, которая составляет счастье востока.
Я решил пробыть в Агре пять-шесть дней и без стеснения раскинул свою палатку в Ягара Банге, очаровательном приюте раджи.
По мере того как мы подвигались по величественным аллеям этого парка, мне казалось, что я вижу наяву те дивные сказочные картины, которые возникали в воображении арабских сказочников, давших нам "Тысячу и одну Ночь."
Из павильона Ягары перед моими очарованными глазами раскинулся чудесный вид.
Джума катит свои воды по каменистому дну, а ее песчаные берега кишат веселым пернатым населением. Чайки-рыболовы подхватывают на лету серебристых рыбок. В ветвях деревьев, спускающихся к самой воде, воркуют зеленые голуби и пронзительно перекликаются ара с желтыми шейками.
На противоположном берегу Агры красивейший город Индии глядится в воду своими роскошными зданиями. Мраморный Дворец Шах-Джихана, построенный у самой воды, отражает в ней свои восхитительные башенки, свои террасы и колоннады.
Дальше ? стены бастионов и массивные ворота крепости, увенчанные сверкающими куполами мечетей, полуприкрытых пышной растительностью баобабов, тополей и тамариндов; обширная и величественная перспектива башен, дворцов, садов и густых рощиц заканчивается высокими минаретами и величественным куполом Тадж-Махала.