В отрочестве мы все американцы, умираем же французами. Двойники не узнают друг друга.
Требовать истину от низших классов — неслыханная наглость.
«Моя дорогая, многие, очень многие будут просить вашей руки». — «В самом деле? Откуда вы знаете?» — «У преступниц никогда не бывает отбою от женихов».
Нервы домработницы.
Раньше король был жертвенным животным, потом — жертвой предательства и убийства. В наши дни корону водрузил себе на голову народ. И теперь не снести ему головы.
Кем ты сегодня обедаешь?
Политики торгуют, припрятав ценники.
Нации не доживают до старости. Они заболевают и умирают в день своего совершеннолетия.
Из-за своих соседей язычников христиане довели современное общество до такого состояния, когда многие грехи утратили свою привлекательность, а многие завиральные идеи — свое правдоподобие. Во времена наших дедов жадность вознаграждалась всеобщим почитанием и властью; роскошь воспринималась как свидетельство хорошего тона; людям жилось так хорошо, что предупреждения пророков представлялись устаревшими и вздорными; гедонисты были счастливы, а атеисты подавали пример добродетели; казалось, что преисподней не заслуживает никто. Чтобы отказаться от мира и плоти и испытывать страх перед дьяволом, нужна была героическая вера. Теперь же для этого нужен всего-навсего здравый смысл. Однако здравым смыслом в наши дни похвастаться могут немногие.
18 сентября 1961 года
Воспоминание. Рэндолф {836} /Черчилль. — А.Л./ в первый раз прочитал Библию: «Мой Бог! Какой же Бог все-таки негодяй!»
26 марта 1962 года
Когда мы молимся, нас предупреждают, чтобы мы не ждали от Бога ответа, не испытывали чувства близости к Богу. «Утешения» ниспосылаются очень редко, на них не следует рассчитывать, не следует придавать им значение. «Не можешь молиться? Есть что просить у Бога? Ты пытался? Жалеешь, что не получилось? Значит, действительно молился». Для скептика в этом суть обмана.
9 мая 1962 года
Совершить внутренний акт самоотречения и стать чужим этому миру; наблюдать за своими соотечественниками так, как наблюдал бы за иностранцами, удивляясь их обычаям, с терпением относясь к их глупостям и с равнодушием — к их враждебности. Не в этом ли секрет счастья в наш век посредственности?
Если делаешь добро — то полной мерой и без чьего бы то ни было посредства. Никогда не досаждай другим своей добротой.
Вчера посмотрел фильм «Ночь нежна». О Фицджеральде я услышал впервые лишь после его смерти, после войны, когда один кинорежиссер заметил, что он оказал на меня огромное влияние.
(а) Американские самоубийцы Фицджеральд, Хемингуэй были отошедшими от веры католиками.
(в) Litera scripta manet. [295] Впечатление глаза и уха мимолетно. Перечитывая после фильма книгу, не вызвавшую у меня особого восторга, я поймал себя на том, что говорю: «Так вот как, оказывается, было дело? Так вот она на самом деле какая!» Все, кроме Эйба и исполнительницы главной роли, играли хорошо. Вывести сестру на передний план было, может, и неверно, но оригинально. Чтобы Дайвер казался американским героем нового типа, в фильме он пускает в ход кулаки. Над темой, для романа очень важной, — надругательство над сельским уединением — режиссер надругался с первых же кадров. Весь эпизод с неграми, да и с полицией тоже, потерян. Бесконечные, длящиеся по несколько минут (чтобы не сказать часов) поцелуи совершенно лишние. Режиссер не понял главного: Дайвер не тот человек, кто смог бы вылечить Николь. Будь фильм чуть примитивнее — и получилась бы вполне пристойная экранизация довольно посредственной книги. В результате же несуразно дорогой механизм киноиндустрии пасует перед сидящим за пишущей машинкой захмелевшим янки. Впрочем, мы, писатели, должны помнить: наши «характеры» и наши «драмы» — не более чем тени в сравнении с реальными людьми и их драмами.
Искусственность Киплинга не в пример больше искусственности его современников декадентов. В казармах слыхом не слыхивали о «Гомере» и «лире».
Помазанием Церковь из последних сил защищает уши от вторжения звука. Но Природа провидением Господним сделала это намного раньше. Человек уже слышал все, что было миру сказать ему, и больше ничего слышать не хочет.
5 октября 1962 года
Писать, думать и молиться можно исключительно о других; мечтать же — только о самом себе.
По мере взросления и старения все больше узнаешь о том, что тебе не дается.
25 декабря 1962 года
Моя дочь Маргарет, выходя из церкви после службы и разглядывая свое обручальное кольцо: «Для церкви оно в самый раз. Сверкает».
10 июня 1963 года
Друзей мы любим не за их умение забавлять нас, а за наше умение забавлять их. В моем случае таких людей становится все меньше.
3 сентября 1963 года
Тридцать пять лет назад, чтобы познакомиться с людьми, чьи представления о жизни и манера выражаться вам чужды, приходилось ехать очень далеко и испытывать в пути немалые неудобства. Теперь же для этого достаточно переступить порог собственного дома.
Любая судьба хуже смерти.
Март 1964 года
Рэндолфа Черчилля положили в больницу, ему должны были удалить легкое. Объявили, что опухоль не злокачественная. <…> Перед отъездом в Рим я встретился с Эдом Стэнли в «Уайте» и сказал ему, что прогресс современной науки очевиден, раз у Рэндолфа удалось найти хоть что-то «не злокачественное».
Пасха, 1964 год
Сравнить церковную службу с охотой. Основная задача охотника (священника) — выследить лису и подстрелить ее. Если он выследит лису и охота удастся, ему заплатят. Одни, если они хорошо держатся в седле и знают местность, не отстают от собак и подбирают добычу; другие выпивают в укрытии и, не торопясь, ездят по дорожкам.
Когда я впервые пришел в церковь, меня поразила не торжественность церемониала, а то, как умело справляется со своим делом священник. Перед ним стояла очень важная задача, которую, кроме него, выполнить было некому. Он и служка поднялись к алтарю со своими принадлежностями и взялись за дело, совершенно не интересуясь тем, что происходит у них за спиной, и — уж тем более — вовсе не собираясь произвести на прихожан впечатление.
«Сопричастность» (литературный жаргон) читателя — вовсе не обязательно спор с автором, как полагают немцы. Произведению искусства «сопричастен» тот, кто изучает его с благоговением и пониманием.
Письма Джорджу Оруэллу и Грэму Грину
Джорджу Оруэлу
30 августа 1945
Дорогой мистер Оруэлл,
Необычайно благодарен Вам за Вашу искусную и прелестную аллегорию {837}. Эта — одна из тех книг, которую мне, конечно, очень хотелось купить и которая, где бы я ее ни спрашивал, конечно же, всюду распродана.
Искренне Ваш
Ивлин Во.
295
Букв.: написанная буква остается (