— «Свинья», — подумал Джандрак. Уверения анархиста были настолько уравновешенны и точны, что у него и мысли не возникло отбросить их как вымысел или предположения.
— Ладно… И что теперь? Глаза Кракно, казалось, ввинчивиаются прямо в суть его естества.
— Как я сказал, ваш эгоизм, ваши интриги, ваша двуличность — вот центральная точка вашего характера. Это необычно, что нужен такой человек, как Гринсект, чтобы это увидеть… Эти аристократы на самом деле самые невероятные дураки… — Кракно казалось, на мгновение погрузился в сны наяву. — Чего мне досих пор не доставало, так это новорбранцев из числа вельмож.
— Если вы думаете, что я объединю свои силы с вами, рождённым на свалке сбродом… — от отвращения Джандрак едва мог продолжать. — Стреляй, ублюдок, стреляй!
— Не утомляйте. У вас есть собственные глубинные интересы, разве не так? Мы живём в подвижные времена; по меньшей мере я делаю такой вывод, иначе Политический Отдел не тревожился бы так по поводу моей скромной деятельности. Ваши интересы и мои могут не так уж сильно различаться.
— К чему вы ведёте? — Джандрак теперь был заинтригован.
— Нужно ли нам быть настолько враждебными друг другу? Я так понимаю, что поставил вас в достаточно угрожающие условия. Давайте порейдем в соседнюю комнату. Это место вызывает неприятные ассоциации и у меня тоже.
Он открыл дверь и провёл Джандрака в комнату побольше, невероятно неприбранную; казалось, она выполняет функции спальни, столовой и офиса одновременно. Окна были закрыты, так что в ловушке оказался и животный запах, проходивший, несомненно, из комбинации постоянного присутствия Кракно и отсутствия свежего воздуха.
Хоррис Дэйджел уже находтлся в комнате. Кракно удобно устроился в большом кожаном кресле.
— Присаживайтесь где-нибудь, — гостеприимно сказал он Джандраку. — Я уверен, что Хоррис принесёт нам что-нибудь выпить.
Лейтенант анархиста занялся делом и принёс им по изрядной дозе виски в потрескавшихся чашках.
Джандрак отпил виски.
— Так что там насчёт моих интересов?
— Просто то, что прочтение вашего характера Гринсектом может поставить вас в ещё более рискованное положение, чем вы можете себе представить. Вы были избраны не за то, что вы заслуживаете доверия, а за то, что не заслуживаете. Другими словами, вы в безопасности, пока остаётесь полезным. Поэтому, почему бы не развивать революционные контакты и быть также полезным мне, в то же время создавая себе задел на то время, когда наступит кровавая баня революции — а она наступит, со временем.
— Вы, похоже, удивительно много знаете о Гринсекте.
— Я никогда не встречался с ним. Но я знаю его по его методам, и через других людей, которые пострадали из-за него. О, знаю ли я Гринсекта! Это человек, который хочет добраться до моего собственного сердца, человек без иллюзий, без мягкости, без сердца. Человек, который любит смерть больше жизни. Мы оба понимаем человеческую натуру. Вот почему это удовольствие — сражаться с ним.
— Он — чудовище, — с мрачной задумчивостью проговорил Джандрак. — Он не заслуживает того, чтобы называться человеческим существом.
— Высокая похвала, действительно! — ответил Кракно с блеском в глазах. — Я расскажу вам историю. Один из моих людей, один из крутейших, был арестован Политическим Отделом. К несчастью для него, он мало что мог сказать; тем не менее, его немилосердно пытали, пока он не стал умолять и пресмыкаться и просить, чтобы его или убили, или отпустили. Там был и Гринсект. Когда анархиста довели до состояния истеричного ребёнка, он снял его с нервной дыбы и сам на неё забрался. По его приказу операторы прогнали его через все те же процедуры, что и пленника. Гринсект все перенёс и, кроме скрипа зубов, никакой реакции больше не было. Когда они закончили, он сошёл и сказал: «Вот что значит быть мужчиной». Затем они отпустили пленника. Верно, Хоррис?
Его лейтенант, державшийся на заднем плане, кивнул.
— Да, Хоррис и был этим пленником. Он тогда был рядовым членом Общества. И это было единственным посланием напрямую мне от Гринсекта.
Джандрак не знал, что и ответить. Он чувствовал себя более расслабленным из-за виски, обжитого помещения и сердечного отношения анархиста. Также, до определённой степени он попал под влияние личности Кракно. Когда он присутствовал в комнате, кто угодно другой казался полу-теневым существом.
— Вы предлагаете мне стать двойным агентом? — спросил Джандрак. — Ваш человек во Внутреннем городе?
— Ничего такого грубого. Как я и говорил, Гринсект каким-то образом догадался, что я в состоянии отличить их психологическим способом, а именно примечая, что они лгут, делая вид, что принимают моё кредо, и что, по сути дела, они построены полностью против него. Поэтому ради эксперимента он попробовал послать человека с амбициями настолько неискренними, что о нём нельзя сказать, что он против кого бы то ни было; он глубоко посвящён только самому себе — а именно, вас. Однако, я его переплюнул, потому что я гораздо проницательнее, чем он думает. Ваше двуличие для меня так же ясно, как та стена. Я не против того, чтобы вы возвращались во дворец и докладывали о своём продвижении, если будете держаться в рамках и не станете поднимать слишком большой тревоги. Таким образом, Гринсект не станет сходить с ума и придумывать что-нибудь отчаянное. Также это предохранит вас от раздирания нервов. Со своей стороны сделки я хотел бы только того, чтобы мы беседовали время от времени, как мы беседуем сейчас. Это даст мне то, чего мне на данный момент не хватает: знания о том, как аристократия мыслити чувствует.
— Так как же насчёт этого? В конце концов, вы на самом деле ни на чьей стороне, и я уверен, предпочитаете ставить на огонь как можно больше утюгов.
«Его домашний вельможа», — подумал Джандрак с оттенком отвращения к себе. — «Умный маленький ублюдок. Хотя он прав, вообще-то. И когда-нибудь в будущем я смогу, если так повернётся, извлечь кучу пользы для себя, широко раскрыв весь этот заговор».
— А потом вы сможете даже заработать себе несколько медалей, передав всех нас властям, — победоносно заявил Кракно.
Джандрак испуганно поднял глаза. Кракно мягко рассмеялся.