Уже перед самым расставанием, Катерина, смущаясь протягивает мне свой крестик:
— Михаил Григорьевич, не побрезгуйте, возьмите на память обо мне и Люсе. Вы столько для нас сделали, что мне вовек с Вами не расплатится. Вон, я же вижу, Вы и свой богатый крест продали, и часы золотые, и даже запонки с перстнем. А мой крестик хоть и медный, но в святой воде освящён и намолен… Возьмите в память? Негоже Вам без креста, я же знаю, что хоть в церковь Вы не ходите, но в душе в Бога веруете!
Эх! Прямо в краску вогнала. Она ж искренне считает, что я действительно всё что мог на них потратил. Наивная и чистая душа! Ну как тут откажешь?
Глава 1
Аргентина
Вчера в порту Нью-Йорка расстался не только с Катериной и Люсей, но и с Маркусом Майером. Мой агент отправился в «Плазу» где для него забронирован номер, а мне путь лежит немного дальше, меня уже ждут в консульстве. Маркус любезно согласился на время «приютить» у себя в номере два мои чемодана и баул с пожитками. На этот раз я подготовился к «морскому круизу» намного обстоятельнее чем два года назад, да и вещами как-то незаметно «оброс» за время гастролей. Жалко выкидывать свои «почти что новые» сценические костюмы, но и продать их за разумную цену тоже оказалось нереально. Да и зачем? Они мне и в Нью-Йорке пригодятся, таким вот неожиданно «рачительным и бережливым» хозяином оказался, что аж самого оторопь берёт.
В бауле лежит мой «костюм лётчика», как только немного освоюсь в городе и мюзикл войдёт в «рабочую колею», свободное время у меня появится. Надеюсь, что и с полётами всё наладится. Французское лётное свидетельство у меня с собой, а получить штатовскую лицензию пилота для меня большого труда не составит. Куда и к кому мне обращаться выяснил ещё во Франции, частных аэродромов и «школ лётчиков» в округе полно, так что через пару месяцев рассчитываю вновь подняться в небо.
С собой в консульство захватил лишь небольшой саквояж со сменой нательного белья и документы. Для меня в «Плазе» тоже забронирован номер, но только с субботы двадцать третьего июня. И уже с понедельника начнутся репетиции с Нью-Йоркским филармоническим оркестром и театральной труппой Шуберта. Но до этого времени у меня вновь неожиданно образовались «каникулы» продолжительностью почти в месяц. Хотя подозреваю, что Шуберт станет на меня давить, чтоб репетиции начались раньше и понимаю, что мне придётся с ним «согласиться». Но сколько-то времени у меня в запасе есть, так что и «колёса» прикупить успею, и на аэродром сгоняю, разузнаю что там и к чему.
Само здание консульства расположено почти в центре Нью-Йорка, на девяносто первой западной улице, буквально в двух шагах от пятой авеню и выглядит намного скромнее, чем комплекс строений полпредства СССР во Франции. Четырёхэтажное здание из белого гранита, никакого помпезного «Почётного двора», а всего лишь массивная дубовая дверь под высоким полукруглым защитным козырьком и с электрическим звонком у входа. Над дверью бронзовая табличка с барельефом в виде серпа и молота и чуть ниже в полукруге надпись: «Союз Советских Социалистических Республик». Простенько и со вкусом. Но долго рассматривать «пейзаж» мне не позволяет усиливающийся дождь, да и в консульстве меня уже ожидает мой старый и добрый знакомый, Довгалевский Валериан Савельевич.
— Мишка! Ну ты и заматерел! Сколько же мы с тобой не виделись? Чуть больше года? Если мне память не изменяет, тебе ж недавно только шестнадцать исполнилось? А выглядишь на все восемнадцать, если не старше! Не мальчик уже, да… совсем не мальчик! Но каков красавчик! Наверное, уже и с барышнями лямуры вовсю крутишь? — Валериан Савельевич наконец-то выпускает меня из своих объятий и чуть отстраняется, удерживая за плечо и продолжая разглядывать с каким-то мне непонятным и почти детским радостным изумлением.
Но вот меня вид моего визави не радует. Куда подевался тот жизнерадостный и всегда франтовато одетый, «в меру упитанный мужчина в полном расцвете сил»? Вижу перед собой предельно уставшего, с глубокими морщинами у запавших глаз и обвисшей дряблой кожей лица, пожилого человека, давно махнувшего рукой на свой внешний вид. А ведь ему и пятидесяти нет. Что ж его так подкосило? Хотя, понятно «что». Во Франции был «первым парнем на деревне», но вдруг внезапная болезнь, тяжёлая операция, длительная реабилитация и вот он уже в США. Но в каком статусе?