‒ Можно Лютого угостить? ‒ оценив безопасность и количество съестного, попросила девочка.
‒ М-гу, ‒ кивнул головой Тишь. Оторваться от такого блюда было сложно.
«Ты что натворила? ‒ млея от наслаждения, спрашивала себя Танька. Ей нравилось слушать, как ест Тишь. Звуки поглощения еды успокаивали и расслабляли. Раньше она этого не замечала.
Сама такая, ‒ облизнулось Второе Я. ‒ Ты выбирала, что петь.
Я не о том. Что дальше? Мне здесь нравится, учти!
Ничего, скоро Мелл придет…
Это угроза?»
Местный разливной напиток Танька пробовать отказалась. Сваренный из сахарного ивняка, он явно был омерзительно вкусным: лица употреблявших сводило судорогой экстаза. Поросёнковый кабанчик вполне удовлетворил её интерес к экзотике и голод, так что можно было снова взяться за инструмент. Сначала совсем тихонько, она вшутку стала рассказывать о жажде. Резкий и агрессивный монолог «Я и Мой Джин»[5] чейсеры восприняли почти блаженным молчанием.
Оказалось, блюзы[6] нравятся Таньке не только как название жанра, так что зависали допоздна. Когда добралась до своего мешка, бодрости хватило лишь на то, чтобы забраться внутрь, а не уснуть сверху.
Часть 17
‒ Вставай, соня! ‒ подходить близко к охраняемому Лютым Танькиному лежбищу Тишь не рискнул. ‒ Сегодня поведу тебя знакомиться с окрестностями, так что вылезай, ‒ он уже возился у маленькой электроплитки в кухонном уголке.
Не совсем выкарабкавшаяся из сна, взъерошенная Танька показалась из мешка в подвальном полумраке мастерской. Давешняя футболка на ней выглядела еще хуже.
‒ Чего в такую рань? ‒ прошелестела с непривычки осипшим от пения голосом.
‒ Как говорят у нас в Припяти, кто рано встает ‒ тому Бог не товарищ! Скоро полдень, лентяйка, ‒ он нацедил в две кружки жуткий черный чай, добавил по ложке смальца и посыпал солью. ‒ Держи, ‒ протянул одну порцию Таньке.
‒ Спасибо, ‒ изо всех сил отрицательно замотала лохматой головой, ‒ я на диете.
‒ Пей, не выпендривайся. Горло вчера так драла, что там ссадины, наверное. А это ‒ первейшее лекарство от ангины. Но сейшн на расслабоне знатный вышел, ‒ он аж зажмурился от воспоминаний.
‒ Лучшее лекарство от ангины ‒ бритва, ‒ просипела в ответ, но все-таки взяла кружку и с опаской покосилась на растекающиеся по черной поверхности плескавшейся микстуры жирные разводы. Первый глоток, вопреки ожиданиям, принес облегчение и был совсем не противным на вкус. Дальше пошло легче.
‒ Юмор у тебя ‒ врагу не позавидуешь, ‒ добродушно улыбнулся Тишь и отхлебнул от своей порции. ‒ Собирайся, по дороге поговорим.
‒ Спасибо и отвернись, ‒ доцедив последний глоток, отдала кружку синеглазая.
«Мы чего, так сразу и подчинимся неизвестно кому? ‒ запротестовало Альтер Эго.
Хм! ‒ Таньке стало весело. ‒ Он нас вчера под опеку взял, вообще-то.
Опекун Дьявола. Охренеть названьице! Он мозгами двинется, когда узнает.
Тебе жалко людей? ‒ удивилась себе.
Нет, но… Ну, да, есть повод для веселья, ‒ согласилось Второе Я.»
«Лют, ты с нами, ‒ приказала защитнику, уже выуживая из мешка свой камуфляжный костюмчик и ботинки.»
«А вещи сторожить? ‒ теряя надежду отоспаться, отозвалась мордочка с хвостом в зубах.»
«А я страх оставлю, сюда даже заглядывать побоятся! ‒ веселилась девочка.»
‒ Не хочешь сначала Зверя проведать? ‒ уточнил Тишь.
‒ С какого? ‒ напялила задом наперед бейсболку Танька. ‒ Я лучше в туалет зайду с утра, чем хама навещать. Как говорил один мой знакомый, в туалет нужно ходить не тогда, когда хочется, а тогда, когда есть возможность, ‒ сбила с толку опекуна.
‒ Как знаешь. Он, вообще-то, извиниться хотел. И поблагодарить…
‒ Ладно, зайдем, ‒ смилостивилась, подвязывая нижний конец ножен к бедру.
Солнце стояло высоко, и день за стенами вокзала ласкал летним блаженством. Едва отойдя от убежища, Танька, невзирая на предостерегающий окрик Тиша, сразу побежала к маленькой полянке с цветами. Лютик, озадаченно глядя вслед хозяйке, остался рядом с чейсером.