‒ А остальные? Что, одиночки не уживаются во внешней реальности? ‒ помогла переключиться Танька.
‒ Понимаешь… Иногда кажется, что сама Зона разобщает людей. Пока мы здесь ‒ все более-менее вменяемые. А чем дальше от лагеря… Пропадает что-то в человеке, и начинают охотиться друг на друга. Я даже думаю, что здешняя Зона и есть одна большая аномалия. Вот и гибнут, в основном, от рук своих же.
‒ Ты поэтому в оружейники подался? ‒ тихонько спросила почти засыпающая синеглазая.
‒ И поэтому. Я оружие люблю. Несколько образцов сам изобрел, а их отвергли и чуть меня в тюрьму не упекли. У нас, оказывается, только инженеры на заводе таким могут заниматься, а я ‒ кустарь. Но вот здесь пригодился ‒ и рад. И деньгой разжился! ‒ нервно хохотнул бывший сталкер.
Часть 23
Собак все-таки седлали: понадобилось место для рюкзаков, оружия и успевшей подсохнуть трофейной шкуры проводника. Мармеладка и Барбариска, засидевшиеся в своей огромной конуре, так обрадовались появившейся утром Таньке, что, повизгивая, прыгали и скакали вокруг нее, словно маленькие щенки. Их фантастически пушистые лисьи хвосты, словно рыжие бревна, мотались из стороны в сторону. Теряясь среди этих громадин, девочка, тем не менее, совсем не боялась быть раздавленной их огромными лапами. Лютый добавил беспорядка, вытворяя вместе с ездовыми одному ему понятный танец.
Перед отъездом Танька продемонстрировала всем желающим, что теперь вооружена и ее можно вызывать на дуэль. Тишь позаботился и отдал подопечной очень тонкую и легкую стреляющую штуковину, при виде которой у многих чейсеров потекли от зависти слюнки.
Уже в седле, словно полководец перед битвой подняв Мармеладку на дыбы, Танька прокричала: «Рэп ‒ дерьмо! Попса ‒ параша! Панки ‒ хой! ‒ победа наша![2]». И сорвала такой вопль поддержки провожающих, от которого настроение из хорошего превратилось в прекрасное. После вида ускакавшей верхом на саблезубой собаке Таньки ‒ в пустынном камуфляже и с весело прыгающим русым хвостиком, который она решила украсить маленьким розовым бантиком ‒ чейсеры еще долго приходили в себя.
«А что? Очень даже ничего себе, ‒ рассматривала себя Альтер Эго.
Дурацкий бантик, я тебе говорила, ‒ хмурилась Танька, затаив одобрение.
Чего это? Сейчас все так одеваются: и спортивно, и стильно…
Розовый бантик сверху, огромный нож сбоку и лихой скакун под задницей… Это стиль? ‒ с сомнением спросила себя.»
Ореховое настроение теперь приходило всё чаще и синеглазая погружалась в мечтания и фантазии совершенно внезапно. Отъехали совсем чуть-чуть, когда Танька увидала передвигающихся неподалеку черных, как грозовые тучи, пингвинов. Приняв горизонтальное положение, они неуловимо быстро вращали острыми, как серп, крыльями и скользили по любой поверхности, оставляя за собой две глубокие борозды прорезанные органами летания. Выглядело это смешно, и улыбка показалась девочке вполне уместной.
‒ Что, понравились? ‒ спросил ехавший рядом Тишь.
‒ Что? Кто… ‒ поперхнулась и удивилась спутница. ‒ Ты разве видишь мои фантазии? ‒ немного повернувшись в седле, она посмотрела на опекуна.
‒ Какие еще? Не выдумывай, я про сов говорю…
‒ Эти пингвины ‒ совы? Они что ‒ реальны?!
‒ Это рыжие совы, ‒ кивнул оружейник, ‒ безобидные, если стая небольшая. Как говорят у нас в Припяти, не всё то золото, что фонит.
‒ Они же черные. Почти…
‒ Ну, да, ‒ замялся Тишь. ‒ Только шутники как-то по пьяному делу отловили штук двадцать и перекрасили в рыжий цвет, а вокруг глаз черные пятна нарисовали, ‒ он переложил поводья в правую руку и проверил второй ствол на поясе. Танька не сомневалась, что он с ног до головы увешан разным стреляющим. ‒ А потом отпустили. Переполоху было ‒ жуть! Думали, новый вид мутантов. А они еще и злые от краски стали, как черти!
‒ А откуда ты знаешь, какая злость у чертей? Видел, да? ‒ извернувшись, чуть не заглядывала в глаза собеседнику.
‒ Откуда мне знать? Выражение такое, ‒ в седле, одетый в джинсы и клетчатую рубашку, он выглядел, словно ковбой на экране.
Вокруг наездников катилась волна покоя, обитатели здешней лесистой тундропустыни предпочитали не высовываться или обходить стороной ездовых собак. Оказалось, что «лошадки» не только могут проходить зону ядовитой травы, но еще почему-то отпугивают всех, кроме человека. Из за этого охотиться милым единорогам было крайне сложно.
‒ Жаль, ‒ вздохнула Танька. ‒ Никак не найду тех, кто видел или знает про чертей…