— Она же замуж за Пашу вышла, — сказал мне Тихон у подъезда.
— Пашу?!
Быть не может! Лена вышла за этого придурка, который буквально на днях чуть не изнасиловал меня у себя на кухне?! И будто подтверждая мои мысли, друг ответил:
— Ну да.
Пока мы ждали лифт… который так быстро починили — обрадовалась я про себя и забыла спросить у Тихона, неужели Паша живет в его доме. Спустя несколько секунд я убедилась в этом сама — двери раскрылись, из которых собрался выходить Паша. Собственной персоной.
— О! — замер он. — Вот ты где! Я как раз от тебя спускаюсь, — сказал Тихону, а потом увидел меня. — Куртку Вишни хотел передать… — Паша показал черный пакет в руке, приподняв его. — А так как она здесь, то мне бы с ней парой слов перекинуться.
— Вот и поднимемся все дружно ко мне, — говорил Тихон, запихивая меня в лифт.
Казалось, я взорвусь от злости. Очутиться тесно прижатой к Паше в маленьком пространстве кабины — явно не то, о чем я мечтала. Повезло, что хоть не лицом, а спиной. Сцепив зубы, я упрямо смотрела на новенькую панель с кнопками. Тонкий полиэтилен касался моих пальцев — я еле сдерживалась от соблазна вырвать его из рук Паши и, когда лифт остановится, дать деру. С моим бумажником, полным денег, паспортом и телефоном я буду чувствовать себя куда лучше и увереннее. Кстати, пакет казался довольно большим. Быть может, там еще и мои ботинки?
Уже стоя возле двери друга, Паша внезапно сообщил:
— Я заходить не буду, лишь пару слов Вишне скажу.
Тихон замялся на пороге.
— Наедине, — добавил Паша.
— Только недолго.
Не успела я послать другу умоляющий взгляд “не оставляй меня с этим придурком наедине”, как он хлопнул дверью. Конечно, ведь Тихон не в курсе, что между нами кошка пробежала.
Паша склонился надо мной, облокотившись о стену.
— Забавно, как девушка, которая считается по документам мертвой, выглядит живее всех живых.
— Что?
— Двенадцатого января 2016 года, Виктория Елагина погибла в авиакатастрофе. Твоей сестре даже приходило уведомление о смерти. Вот только мы о нем не слышали. — Паша достал из кармана мой паспорт, открыл его. — И прописка стоит странная. Новосибирск. Что ты там забыла?
— Отдай сюда!
Я постаралась подпрыгнуть как можно выше, чтобы отобрать свой единственный документ. Пусть и фальшивый. А Паша потешался над моими прыжками, будто я цирковая собачонка.
— Ладно, я его отдам тебе. — Он спрятал паспорт в карман. — Но немного позже. Мне одно интересно. Друзья по моей просьбе поискали информацию о тебе. Но оказалось, что все липа. Неужели ты скрываешься от каких-то секретных служб? Зачем прикидываться мертвой?
— Не твое дело!
— Дело-то не мое. Конечно. И я об этом быстро забуду. Если ты мне расскажешь, что за урод вломился в мой дом. А еще лучше будет, если дашь его адрес.
— Ничего я тебе не расскажу. Отдай! — я ухватилась за полиэтилен, и Паша, к моему удивлению, без возражений выпустил пакет.
— Ну забирай. Я ведь обещал отдать куртку. Но про телефон, паспорт и бумажник разговора не было. Понадобятся — я живу на первом этаже.
“Чтоб ты подавился!” — подумала я, сверля его спину злым взглядом, пока он не исчез за дверями лифта.
В пакете действительно оказалась куртка, под которой лежали ботинки. То, что Паша забрал мой фальшивый паспорт, деньги и телефон, не так уж страшно. Смогу обойтись без них. В любом случае он бы не вернул мне их так просто, за один адрес. Продолжал бы шантажировать, пока б не надоело.
Вот только… неужели правда, что по документам я мертва? Тогда можно объяснить, почему Вера меня больше не ждала. Но почему никому не рассказала? Почему сделала из этого тайну?
Пытаясь найти ответы на эти вопросы, я так и стояла под дверью, пока Тихон не выглянул.
— Чего не заходишь?
— Паша только что ушел, — бросила я, проскакивая мимо друга в прихожую. Джек, увидев меня, сбежал в комнату с поджатым хвостом.
— Что он хотел? — спросил друг.
— Может, хотел сообщить о том, как рад моему возвращению! Кто мешал подслушивать, если так интересно? Кстати, зря ты ему рассказал, что я вернулась! Очень зря! Ты даже не представляешь насколько!
— Ничего я ему не рассказывал! Только спрашивал про Веру. Может, Паша видел тебя где-то в городе… И вообще… многие уже знают, что ты вернулась. Поэтому лучше тебе не гулять одной по улице.
— Да какая уже разница!
Я сбросила с себя куртку, сунула ее другу в руки, оставила ботинки и поплелась на кухню. Присев на стул, я опустила голову. Что за противное ощущение безысходности? И желание поплакаться об этом Августу в свитер?!