— Я все сделаю, — дрогнувшим голосом пообещал Фанилин. Он не стал говорить Павлику, что узнал в нем Чертежника, с которым несколько раз виделся на тусовках. Фанилин рассудил правильно. Очевидно, между двумя бандитскими группировками назревают разборки. Им надо позлить Чиряева, скомпрометировав его женщину. Истребитель ничего не сможет сделать. Он сейчас в немецкой тюрьме, и если Павлик говорит правду, просидит там еще не один год. За это время он забудет всю эту историю. А деньги аргумент весомый, и Егор решил рискнуть.
— Я все сделаю, — повторил он уже более уверенно. — Не сомневайтесь.
Берлин. 10 мая
В камере было чисто, как в хорошей немецкой гостинице. Но Чиряев воспринимал это поначалу как издевательство над заключенными. Особенно поражали постельные принадлежности, о таких узники бывших советских колоний могли только мечтать. В немецкой тюрьме все было по-другому. Предупредительные вежливые надзиратели, заключенные, больше похожие на великовозрастных студентов показательного курса, питание, как на курорте, в общем, условия жизни здесь соответствовали лучшим стандартам западных образцов. И все-таки это была тюрьма. Когда его вели на свидание с адвокатом, он психовал, видя камеры слежения и автоматически открывающиеся двери. Из тюрьмы, буквально нашпигованной компьютерной техникой, не очень-то убежишь.
В комнате, куда его привели, адвокат Аркадий Федорович Тумасов читал переведенные на русский язык материалы дела. Адвокат был высокого роста, худощавый, темноволосый. В свои сорок три года Тумасов успел завоевать себе репутацию дотошного жесткого защитника, участвовавшего в нескольких громких делах, по которым проходили уголовные авторитеты. Ко всем прочим достоинствам он неплохо владел немецким, поскольку работал в свое время в инюрколлегии.
Как только конвоир удалился, Чиряев сел напротив адвоката и поинтересовался:
— Как дела?
— Звонили из Москвы, — тихо сообщил Тумасов, — все в порядке.
Чиряев удовлетворенно кивнул. Он не сомневался, что все пройдет нормально. В конце концов, они знали, кому и за что платят. Московские ребята его никогда не подводили. Труфилов не долетел до Берлина.
— Показаний не будет, — твердо сказал Чиряев, — ты говорил, что в этом случае решение суда может измениться.
— Да, — ответил Тумасов, — я уже переговорил со здешними адвокатами. Суд может отказать в иске Москве и выпустить тебя под залог. Ты уже отсидел десять месяцев за неуплату налогов в Австрии и в Германии. А теперь все налоги по твоей недвижимости уплачены.
— Залог большой?
— Большой, — признался Тумасов, — они считают, что у тебя слишком много денег. Залог будет определен с учетом твоей недвижимости.
— Сколько по максимуму? — быстро спросил Чиряев.
— До полумиллиона долларов, — ответил адвокат.
— Ничего страшного, — отмахнулся Чиряев, — заплатим. Я прикажу перевести деньги из американского Сити-банка.
— Могут возникнуть проблемы, — понизив голос, возразил адвокат.
— Какие еще проблемы? — нахмурился Чиряев.
Тумасов написал на листе бумаги «долг» и передал лист Чиряеву. Тот взял бумагу, прочитал и, вскинув голову, гневно воскликнул:
— При чем тут мой…
— Тихо, — перебил его Тумасов, — не нужно нервничать. Это дело не имеет отношения к немецкому правосудию. Кое-кто в Москве недоволен, что тебя давно нет в городе.
— Кто именно?
Тумасов написал на бумаге имя «Георгий». Чиряев прочел и сразу понял, о ком идет речь.
— Сволочь, — он разорвал листок, — ничего не получит. Ни копейки…
Адвокат кивнул на стены. Их разговор могли прослушивать. Но Чиряев гневно отмахнулся.
— Решил показать, кто в городе хозяин. Обрадовались, что я в тюрьме. Доить меня собрались. Как корову.
— Тише, — не выдержал Тумасов, — не так громко. Мы все решим.
— Нечего тут решать, — вскочил со стула Чиряев, — у меня с ними другой разговор будет. Ты только вытащи меня отсюда. Он думает, я забыл девяносто второй год. Как они моих…
— Не говори ничего, — быстро вставил адвокат, — я все помню. Успокойся, сядь. Мы в тюрьме, в немецкой тюрьме. Понимаешь?
— Плевал я на твою тюрьму, — заорал Чиряев, — и вообще на всех наплевал. Он мне угрожать вздумал. Хочет силу свою показать. Сволочь, мразь. — Далее последовал отборнейший мат. Выпустив пар, Чиряев поостыл и опустился на стул.
Тумасов облегченно вздохнул. Иметь дело с таким взрывным клиентом было непросто. Адвокат нервничал, но это окупалось с лихвой. Плата за услуги была достаточно высока. Но выиграть этот процесс было делом его профессиональной чести. Он и так затянулся.