— Нет, я просто пытался помешать ему переманивать наших моделей и заказчиков…
— Он уводил девушку лично у вас? Девушку, с которой вы встречались?
— Нет.
— А как же Эрзули Стюарт?
— Я расстался с ней давно. Глупо думать, будто я пытался вернуть Зули. Я просто счастлив, что избавился от нее.
— А Сьюзан Тоссейн?
— Какое отношение она имеет к этому?
— Вы были с ней любовниками?
— Не думаю.
— Не думаете или не были?
Замашки и тон Мюррея все больше напоминали Великого Инквизитора. Я бы не удивился, если бы он еще и лампу взял — посветить мне прямо в лицо.
— Мне нравится Сьюзан. Она моя подруга. Мы встречались с ней пару раз.
— Ничего серьезного не было?
— Абсолютно.
— Так вы не ревновали Сьюзан к ее бывшему мужу?
— С чего бы?
— Вы не знаете, что они поддерживали отношения?
— Нет.
Я больше не мог сосредоточиться на его вопросах. Я сосредоточился на воспоминаниях о Данте. Он увел у нас Юшку и Зули. Я знал, что он пытался отбить Киттен. Я сказал, что она подсела на наркоту и что от нее не будет пользы, но не сомневался, что к наркотикам ее приучил Данте. Я попытался рассказать об этом Мюррею, но он не стал слушать. Вел себя так, словно собирался защищать не меня, а Казанову.
— Значит, он предлагал вам побеседовать о работе в тот вечер? — Мюррей постучал пальцами по столу.
— Не знаю, что именно он предлагал мне. Данте пригласил меня приехать к нему. И я приехал. Я понятия не имел, что за дерьмовая история случится.
— Полагаю, это самый честный ответ, какой вы можете мне дать. Я хочу знать только то, что касается дела. Никаких догадок и домыслов.
Теперь я не сомневался, что мне нужен другой адвокат. Я не собирался разговаривать с ним в таком тоне, и я должен обсудить все с Роттвейлер.
— Послушайте, я невиновен, — сказал я ему. — Как вы намерены защищать меня, если не хотите знать, что произошло?
— Разумеется, вы невиновны. Но, доказывая это, мы должны проявлять осторожность.
— Что вы имеете в виду? И как насчет того, чтобы меня отпустили под залог?
— Этого я добиться не могу: они опасаются, что вы ускользнете.
— Ускользну! Куда я могу деться?
Я почти крикнул это ему в лицо, и он посмотрел на меня с недовольством.
— Не стоит так волноваться. Мы обо всем позаботимся, но всему свое время.
— Послушайте, мне нужно все это сейчас, а не потом. Я не могу тут оставаться.
— Все, кто сюда попадает, говорят одно и то же, — возразил он, поправив браслет золотых часов.
— Я должен сейчас же выйти отсюда. Мне необходимо повидать Мисс Роттвейлер, я должен с ней встретиться.
Но я напрасно упомянул имя Роттвейлер, на адвоката это произвело негативное впечатление. Он поднялся со стула, собираясь уходить.
— Подождите! Я же не объяснил вам, что случилось!
— Думаю, это длинная история. Если мы с вами начнем ее обсуждать, ваше пребывание тут затянется надолго. — Он застегнул пиджак. — Ответьте еще на один вопрос…
— Да?
— Вы участвовали в сексуальных играх?
Откуда он узнал про игры? Пэт Мюррей смотрел видеозапись, но там был только я. Откуда же адвокат знал про игры и где находится материал, который отснял я сам в доме Казановы?
— Вы занимались сексом с Казановой? — спросил он.
— Господи!
— Так да или нет?
— Не знаю, как вам это в голову пришло!
— Я обязан выяснить правду, не принимайте мой вопрос за праздное любопытство.
Мюррей посмотрел на меня по-прежнему недовольно, но вдруг его лицо изменилось, и он улыбнулся, поправив галстук.
— Ну ладно… посмотрим, что можно сделать для вас… сэр. Посмотрим.
Контракт
Было около полудня, когда я вышел из тюрьмы. Меня ожидал Тито в старом лимузине. Посигналил, увидев меня. Я так и не смог понять, что он думал обо мне. Сейчас, когда Тито встречал меня, вышедшего из тюрьмы после обвинения в убийстве, я вдруг понял, что он рад нашей встрече. Этот странный молчаливый тип напоминал мне Эриха фон Строгейма из «Бульвара Сансет». Я был изумлен, узнав, что он в действительности супруг Роттвейлер.
— Счастлив вас видеть, сэр. — Тито дружелюбно кивнул.
— И я рад. Но если сказать правду, я сейчас готов радоваться чему угодно, лишь бы свалить отсюда.
— Понимаю, сам сидел в тюрьме во время войны!
Я и не представлял, что он принимал участие в войне. Может, именно Ротти вытащила его тогда из заключения? Впрочем, это не имело значения, потому что стоял прекрасный день, и после длительного общения с Мюрреем я находился в такой депрессии, что мне могла поднять настроение любая безделица или неудачная шутка.