- Понял, - задумчиво кивнул Грэй. - Вот только море тебе по дороге не попадется. А преобразователь не работает на пресной воде. Впрочем, у меня есть старая канистра со сжатым водородом - его тебе хватит на всю дорогу.
- Ты это о чем? - Дрожащей рукой Доуб откинул со лба густую каштановую челку. - Ты что, думаешь, нам дадут доехать на этом траке прямиком до самой верхотуры? Как же! Уже на полдороге нас схватят за задницу.
- Вот поэтому ты будешь добираться туда иначе, - спокойно ответил Грэй. - У меня есть карта, и я составил для тебя план. Ты же не против самой идеи, а? А я сумею доставить вас со Стеллой к моим друзьям заваатанам. Ну, согласен?
Доуб поднял голову и вдруг заметил поднимающийся по дороге к ним навстречу отряд секьюрити. Вид у солдат был довольно зловещий.
- Вот дерьмо! - пробормотал Доуб.
Он опустил крышку панели, завел мотор и стал разворачивать машину в сторону дома.
- Нет! - крикнул Грэй. - Мы едем в город, чтобы установить стартер на "Кашет". Только за этим и едем! Ну-ка, помаши им по-приятельски!
И охранник первым приветственно помахал солдатам. Доуб с мрачным видом сделал то же самое. Командир отряда помахал в ответ, и секьюрити зашагали дальше по своим делам.
- Видел? - обрадовался Грэй. - И вот так везде. Главное - знать, что именно им нужно, что для них проще, и ты выпутаешься из любой ситуации. Ладно, о переезде наверх поговорим на обратной дороге. Да не волнуйся ты так, все продумано до мелочей.
И впервые за весь разговор Грэй широко улыбнулся. "Сады... - Доуб поймал себя на том, что тоже улыбается. - Стелле там точно понравится".
Воздержание от действия не дает
свободы от него. Равно как одним
самоотречением внутренней свободы не
завоюешь.
Квитс Твисп, старец, из "Бесед
заваатан с Аваатой"
Твисп всегда считал, что "палаты" - отличное название для их подземного дома, где каждый член совета имел отдельный кабинет, несколько офисных помещений, а кроме того, персональную спальню. Общими были лишь залы для совещаний, но и их было несколько. Конечно, на взгляд морян, все это было сооружено топорно и впопыхах, а Флэттери вообще назвал бы город примитивным. Но строители сейчас были заняты в первую очередь разгребанием завалов, образовавшихся во время прошлогоднего землетрясения, названного в народе Великим разломом 82 года.
Комнаты Твиспа находились рядом с эскалатором. Он распахнул люк и жестом пригласил Моуза войти.
- А теперь посиди здесь. - Старик указал на низкий диван, сделанный из органики, как креслопес.
Моуз огляделся: если не считать черных блестящих стен из оплавленной до стекловидного состояния горной породы, в остальном это было типичное жилище островитянина. Вся комнатка - не больше четырех шагов в длину. Стены увешаны полками с сотнями рукописных книг. Текст был написан, точнее выцарапан, на некоем подобии бумаги, сделанном из слоевищ келпа. Твисп начал собирать свою библиотеку, еще когда был рыбаком и работать с видео- и голоаппаратурой попросту не имел возможности. На каждом острове была своя крошечная типография с ручным прессом, где записывали хронику и делали оттиски художественных произведений, которые хотелось оставить потомкам.
Твисп задраил люк и с улыбкой обернулся к своему ученику:
- Бери любые книги, что понравятся. Что в них проку, когда они просто стоят на полке.
Моуз опустил голову.
- Я... я никогда вам не говорил... - промямлил он. Грязные поломанные ногти впились в ладони. - Я не умею читать.
- Знаю, - кивнул Твисп. - Ты так хорошо научился скрывать это, что даже я не сразу все понял.
- И вы мне ничего не сказали?
- Я ждал, когда ты сам об этом заговоришь. Желающие поучить всегда найдутся. Вот только если человек сам не захочет учиться, толку от таких уроков не будет. Научиться читать очень легко. Вот писать - это уже посложнее.
- Учение никогда не давалось мне легко.
- Ничего. - Твисп ободряюще похлопал юношу по плечу. - Говорить же ты научился. Научиться читать не труднее. Мы с тобой ежедневно будем заниматься за кофе, и сам увидишь, что еще до конца месяца станешь читать. Но предлагаю начать с кофе. Его попьем прямо сейчас, а к занятиям приступим завтра. Не возражаешь?
Моуз просиял и с готовностью кивнул. Наверху, в монастыре, с тех пор как директор стал распоряжаться продовольствием, ему нечасто приходилось пить кофе. Но молодой монах не роптал, так как добровольно принял обет бедности - привыкать не приходилось, ведь он вырос в нищете. Здесь, у заваатан, нищета не была угрюмой и безрадостной - наоборот, ему очень нравилось в монастыре. Твисп занялся приготовлением кофе, не вставая из-за стола, - его длинные руки доставали до любой полки шкафчика с продуктами.
Кроме полок с книгами, дивана, столика и буфета, в комнате еще как-то поместилась каменная ванна с нагревательным баком. Моуз откинулся на спинку старинного дивана, и тот сам принял наиболее удобное для сидящего положение. Да, с его матрасом в каменной нише просто не сравнить! На одной из полок стояло несколько голокубиков. Большинство из них хранило голографическое изображение рыжеволосого парня, стоящего в обнимку со смуглой хрупкой девушкой.
- У меня скоро совещание, - сказал Твисп с легким вздохом, и его мощные плечи поникли. Встряхнувшись, он засыпал ароматный порошок в кофеварку. - Я могу пригласить тебя с собой... По старинному обычаю мы начнем с обеда... Но лучше я накормлю тебя чем-нибудь здесь. Чувствуй себя как дома. Этот люк ведет к выходу наверх, а вот тот, - он кивком указал на соседнюю стенку, - в палаты совета. Если пойдешь со мной, заранее подготовься к тому, что увидишь много необычного.
- В моей жизни каждый день случается что-то необычное.
Твисп расхохотался.
- Ну что ж, тогда, думаю, тебе здесь понравится. Ты помнишь клятву, которую дал, принимая послушничество у заваатан?
- Да, старец, конечно, помню.
- Тогда повтори ее, пожалуйста. Моуз откашлялся и сел прямо.
- Отрекаюсь отныне и вовек от любых способов и форм грабежа и покражи еды во всех ее видах, равно как от разрушения домов и мародерства. Я обещаю хозяевам домов не вторгаться в их жилища, когда никого нет дома, и не беспокоить самих хозяев просьбами при встрече, в чем даю клятву. Да не принесу я беды и раз-рушения, да не стану я угрозой ничьей жизни, ничьему здоровью! Я исповедую лишь добрые мысли, добрые слова и добрые дела.