- Что – я? Договаривай, раз начал. Только хорошо подумай, прежде чем сказать что-то опрометчивое.
Странно, но предложение чёрной кошки, произнесённое вкрадчивым, невыразительным голосом, заставило подобраться. Я действительно призадумался. Присел на край кровати, так что ариала оказалась от меня на расстоянии вытянутой руки. С этого ракурса хорошо было видно её осунувшееся лицо, прямая, напряжённая спина, решительный, хотя и несколько поблёкший взгляд. А действительно: почему? Что заставило её так резко сорваться? Бросить едва родившегося ребёнка на попечение чужих людей? Самой не завершить курс полноценной адаптации после родов? Что случилось такого за эти пару дней, чего не было на момент нашего последнего общения по сети?
Ответ лежал на поверхности. Все эти дни прошли у кошек в приподнятом настроении, в ожидании долгожданного события – прибытия в стаю новенькой. Это как в старой доброй российской армии, когда вся часть с замиранием сердца ожидает прибытия молодого пополнения. Это было нужно буквально всем. Прошлому молодому призыву – второму периоду службы – чтобы подняться на одну ступень в иерархии, сбросить с себя опостылевшую рутину хотя бы обслуживания старослужащих. Третьему периоду – чтобы стать в один ряд с дедушками, скинуть на второй период основную рутину службы. Четвёртому периоду… тем хотелось наконец почувствовать скорое дыхание дембеля, овеществлённое в молодых; вспомнить через них, что именно ждёт на гражданке.
Разумеется, у нас была «не старая добрая армия», и строгого деления на периоды не существовало. Не было и разного восприятия мира молодыми и старослужащими – хотя авторитет последних безусловно уважался. Наконец, никто ни на кого не собирался скидывать тяжесть Экспансии. Более опытные валькирии тянули её на себе стократ сильней, чем молодые, и гордились этим. Нет, всего этого не было. Зато было предчувствие чего-то нового, загадочного, волнительного; струи свежего воздуха в стабильном и привычном объёме коллектива. Ведь юная республиканка приносила с собой иную, странную и давно забытую старшими жизнь. Она приносила дыхание молодости. Каждая кошка в каждый момент времени помнила, что новенькая не просто придёт откуда-то из гражданской жизни. Она придёт из воспиталища, то есть прямо из юности каждой из них. Это внушало. Заставляло вибрировать струны души даже, казалось бы, всё повидавшей в этой жизни и через всё прошедшей Викеры. И как тогда прикажете реагировать Старшей? Ведь она, помимо всего прочего, отвечает за всех нас!..
- Судьба стаи настолько важна для тебя? - слова прозвучали даже мягче, чем я хотел. Злость куда-то выветрилась, ей на смену пришло задумчивое понимание.
- Мне тяжело делать выбор, Кошак. Поверь. Но я не могу в такой момент оставить стаю. Будь там вторая Арья… даже не почесалась бы, - голос Милены тоже заметно потеплел. Она поняла, что я понял, и оттаяла. - Но девочка только из воспиталища… Это головная боль. Её требуется обтесать. Я не могу не принять в этом участия… Хотя бы на первых порах.
- Обещай, что как только поймёшь, что сёстры справляются – сразу отправишься к нашему сыну, - я коснулся ладонью щеки своей Ртути. Невесомо погладил шелковистую кожу. Она в ответ потёрлась о протянутую руку, прикрыв глаза – что та большая кошка.
- Обещаю…
Опять пятак перед гравитационной дорожкой, опять построение вогнутым полукругом – казалось, и не было этих месяцев в составе стаи. Правда, в этот раз я по-настоящему волновался. Девчонка! Молодая республиканка! Только-только из воспиталища! Разумеется, зная нравы Республики, я не питал иллюзий. И всё же глубоко в душе теплилась надежда – увидеть такого же сребровласого котёночка, каким отложилась в памяти Марина. Ведь и новая младшенькая – такая же детдомовская! Без родителей и надежды на семейный уют. Без уверенности, что за спиной всегда стоит крепкая и надёжная семья, в любой момент готовая прийти на помощь. Лишь кошки способны пригреть на груди чужого котёнка… Нет, очень правильно придумали матери-основательницы!
- Кот. Не стала тебе говорить загодя, - повернулась ко мне Милена, стоявшая на одном из двух острых концов полумесяца. - Слушай боевую задачу. Берёшь девочку, как только та спустится с трапа. Заламываешь на болевой – так, чтобы она послушно плелась перед тобой, сгорбленная. Ставишь на колени перед стаей, по центру. Задаёшь первый вопрос: «Почему ты считаешь себя достойной?» Ну или как-то так, не обязательно дословно. Задача ясна?
- Да, - коротко обронил. Однако неприятно скрипнувшие зубы сказали Старшей остальное.