Ко мне потянулась пухлая рука, пальцы вцепились кисть и резко дернули. На несколько секунд я оторвался от земли, потом вспотевшая рука скользнула по запястью, и раскисшая земля опять ударила мне в спину. Раздался всплеск, взметнулись комья грязи, заплескав мне все лицо.
— Твою мать!!
От крика Кули в голове протяжно тренькнуло и отозвалось в висках резкой болью.
А потом повисла тишина. Успокаивающая, легкая.
В один момент мне сделалось так хорошо, спокойно, будто я готов был проваливаться в дрему. Может, люди так и умирают? Быстро, безо всякой боли, словно в сладком сне?
— Куля… Знаешь, что намного хуже смерти?
Физиономия друга вытянулась, глаза приобрели форму бильярдных шаров.
— Что?
— Бессмысленная смерть. Вот ты живешь, к примеру, учишься, растешь, работаешь, стареешь… А потом однажды тебя настигает смерть, и ты в последнюю секунду понимаешь, что никакой пользы миру не принес. Даже потомства не оставил. Какой смысл?
Куля потупился, на лице отпечаталось непонимание. В другой раз он бы засмеялся или перевел все в шутку, но сейчас мои слова его явно озадачили.
— На философию пробило? Очень вовремя! Ты можешь шевельнуться?
Я пропустил его вопрос мимо ушей.
— Еще скажи, что я неправ. Хреново, что умру вот так… без смысла.
— Братуха, соберись! — Куля раздраженно дернул головой, отчего волосы на затылке вздыбились и растрепались. — Мы почти у цели! Даже думать забудь о смерти. Я еще планирую нажраться у тебя на свадьбе!
Я издал нервный смешок, почувствовал, как губы расползаются в улыбке.
Слева зашуршали заросли, послышались неторопливые шаги. Я скосил глаза — левее от меня остановились чьи-то ноги в кирзовых ботинках.
Белобрысая голова Кули повернулась влево.
Секундой позже я услышал молодой сочувствующий голос:
— Что это с ним?
— А ты не видишь? Помирает, блин. Как тебя зовут?
— Леша, — к Куле потянулась тощая рука в перчатке.
— Слушай, Леша, — тот махнул рукой, проигнорировав рукопожатие. — Ты не знаешь, где у вас тут медицинский центр «Форкс»? Если такой, конечно, существует.
Ответом послужило томное молчание, заглушаемое шелестом листвы.
— Это в десяти минут ходьбы отсюда. В самом центре зоны безопасности.
— А может, ты еще и с Кригером знаком? — без особой надежды поинтересовался Куля.
На этот раз невидимый собеседник быстро среагировал:
— Кто ж его не знает! На него сейчас все выжившие молятся. Приехал, мол, талантливый ученый из Москвы и говорит, что знает, как победить вирус.
Куля от радости чуть не подпрыгнул, а в глазах всплеснулось ликование. Потом он вмиг посерьезнел, внимательно взглянув на парня.
— Отвести нас к нему сможешь?
Следующие несколько минут я помнил как в тумане.
Над ухом спешно топотало, и меня трясло, как поролоновую куклу. Волосы топорщились от ветра, по щекам колючими пощечинами били проносящиеся мимо ветки. Куля, тащивший меня на себе, с трудом дышал, но все же продолжал идти без остановки. Рядом слышалось пыхтение спешащего парня, что показывал дорогу.
Вскоре зазвенели чьи-то голоса. Похоже, рядом появились люди.
А потом весь мир как будто бы застыл.
Куля, несущий меня на плече, остановился. Рубашка стала влажная и липкая от пота. Слышалось, как тяжело вздымается грудь друга и колотится взбесившееся сердце.
Тонко скрипнула открывшаяся дверь.
В глаза ударил яркий свет.
Я приоткрыл глаза. Вгляделся.
Комната. Просторная, большая, светлая. Вокруг — голые стены, в центре белого, как мрамор, потолка сияет, расплываясь, яркое пятно.
Раздался топот. Секундой позже к нему добавились густые голоса: мужские, женские. Кто-то кричал, кто-то носился, как ужаленный, но было ясно: вся это возня сейчас из-за меня.
Через минуту чьи-то руки обхватили меня за лодыжки и легонько потянули на себя. Сзади кто-то взял меня за руки — и я ощутил, как отрываюсь от плеча лучшего друга. Спину обдало прохладой.
В тот же миг в спину уперлось что-то твердое и жесткое, похожее на больничную кушетку. Руки, словно плети, спали на пол. Пальцы обожгла холодная поверхность кафеля.
— Японский бог… А его точно таким никто не видел?!
— Нет, — знакомый голос Кули. — Только один солдат.
— Да ты совсем больной, пацан?! Если военные узнают, кого ты сюда притащил, они нас обоих к стенке поставят!
Шорох. Лязг упавшего железа. Крепкий мат.
Рядом что-то быстро прошуршало. Тишину взорвал скрипучий неприятный голос:
— В операционную его!
— А если… — робкий женский голосок.