— А я вот думаю, если выползень в церковь залезет, что батюшка делать будет? Побежит? Будет молиться?
— Я думаю, стрельнет, — сказал отец и выкинул окурок на дорогу.
— Почему?
— Потому что батюшка — мужик. А говорят, знаешь, на Бога надейся, а сам не плошай.
Котька усомнился, что батюшка будет стрелять — да и откуда в церкви ружьё? Потом представил, как батюшка без ружья, методами боевых искусств побеждает выползня — кийааа! — и потихоньку засмеялся.
— Что ты там? — услышал смешок отец.
— Да ничего, — сказал Котька. — Смотри, смотри, пап, там дядька голосует. Подберём?
— А чё он хромает так? — отец остановил машину и сощурился. — Не нравится мне… Стой! Ах, сволочи! Видно, сшибли ночью, да побоялись отвезти…
Говоря это, он встал на сиденье и высунулся из люка на крыше. Голосующий дед приближался, волоча по земле клетчатую сумку. Рука при появлении машины не опустилась, так и торчала неестественно, под прямым углом к телу. Шея была свёрнута, глаза закатились, клетчатая стариковская рубашка и дачные брюки измазаны пылью. В остальном выползень был совсем свеженький и даже похож на нормального.
— Куда ты, дед, так торопился через трассу, — бормотал отец, прицеливаясь. — Видать, в ларёк решил добежать, тут пара кэмэ до Люблинского… А тебя какая-то сволочь раскатала… Щас, дед, крепись, всё это скоро закончится…
— Пап, а он точно выползень? — не выдержал Котька. — У нас так один знакомый пристрелил чувака с церебральным параличом…
— Ты мне под руку не говори! — рявкнул отец и почти сразу пальнул. Выползень упал как подкошенный. Отец сделал контрольный, с шумом спустился из люка обратно на сиденье, открыл дверь и выскочил наружу. Пара десятков шагов по пыльной трассе — и вот он уже возле выползня, тычет его оружейным стволом в плечо.
— Иди сюда, Котька! — кричит.
Котька с опаской выпрыгнул из газельки. Подошёл поближе. Выползень распластался, безопасный, неподвижный, и… скучный.
— Щас службу уборки вызову, скажу им координаты, — отец, нажав на приклад, повернул голову деда набок, чтобы Котька увидел след выстрела. — Вот, приглядись, видишь? Не кровь — гнильё одно. Зомби сто процентов, а ты сомневался. Да не трогай руками, зараза!..
— Тебя не накажут за опоздание? — спросил Котька, кивнув в сторону газели с конфетами.
— Да я не буду службу ждать, позвоним и поедем, — отмахнулся отец. — Аллё, деушка?.. На сорок восьмой субчик нарисовался. Да, уже дохлый. Координаты…
Котька вернулся к машине по обочине, пиная песок и мелкие камешки. Носки кроссовок сразу запылились. Было противно, смутно хотелось геройства.
Больше они выползней, к великому Котькиному сожалению, не встретили, хотя сделали ещё два поставочных рейда и вернулись домой только часам к трём. На весь двор несло вкусным запахом пирожков, Котька был уверен, что бабушка напекла, так и понёсся через три ступеньки по подъездной лестнице. Он стучал что есть сил, но бабушка не открыла. Голодный отец, которому тоже не терпелось, отодвинул его в сторону, отпер дверь. Запах печёного тут же заполонил ноздри, вместе с ним появился дым и чад.
— Ба, горит уже! Ты что, не смотришь?.. — отец шагнул в коридор и осёкся. Бабушка лежала в той же позе, в какой, наверное, упала на пол, когда полезла доставать с верёвки высохшее бельё. Рядом валялись наволочки и скамеечка, на которую она обычно вставала, чтоб достать до верёвок.
— Твою мать, пожар будет, — отец побледнел, быстро отступил назад, вытеснил Котьку на лестничную площадку. — Быстро во двор! Позови дядь Пашу, он в гараже ковыряется!.. Быстро, блин, что стоишь!..
Котька, едва опомнившись, побежал, и прыгал уж через четыре ступеньки, едва ногу не подвернул. Дядя Паша с полуслова понял, в чём дело, понёсся за ним, даже не вытерев толком замасленные руки.
Два сильных взрослых мужика с опаской приблизились к лежавшей на полу бабушке, набросились на неё и скрутили ей руки за спиной. Котька наблюдал за этим, стоя на лестничной клетке, обмирая от ужаса. Наконец они надёжно связали бабушку и потушили на кухне сковородку. Кажется, прошла целая вечность.
— Ну, тёщенька любимая, ну ты даёшь, — отец присел на табурет, дрожащими руками опять достал сигарету.
— Миша, курить-то когда, — осадил его дядя Паша, — надо или разделывать, или везти быстрее в морг.
— Я что тебе — мясник, родного человека разделывать? — рыкнул отец. — Повезу сейчас в газельке. Наверное, полчаса ещё есть на погрузку. А там бригада сама разберётся. Им не впервой. Тем более, со связанной легче. Ой, бабуля, ой, бабуля… — он закусил губу. Тут Котька тоже не выдержал и заревел.