Начальник, как всегда, оказался прав: при новом коменданте хозяйственная жизнь в общежитии наладилась. Перестали дымить печки, в кубриках стало тепло и уютно, вовремя ремонтировались обувь и одежда. Постельное белье менялось регулярно. Банные дни проводились вовремя.
Курсанты рады банному дню. Вместо унылой и нудной физзарядки вытаскивают матрасы, подушки бросают на свежевыпавший снег. Бьют по ним кольями, палками, лопатами — чем попало. Распределившись парами, выхлопывают одеяла. Хлопки гулко разносятся среди маленьких частных домиков поселка Юрос, пугая стаи ворон. Старшина группы Миша Пылинский режет куски хозяйственного мыла на четыре части. Кусок земляничного туалетного мыла выдается каждому курсанту только раз в месяц и использовать в бане непрактично.
— Э-эх! — мечтательно вздыхает Теплухин, — Еще неделя и Новый год! А потом сессия и каникулы! Поеду к отцу в Дятьково!
— Надо еще все зачеты и экзамены сдать! Не сдашь — будешь вместо отпуска у коменданта ишачить! — ехидно замечает Виктор Тестов. У всех на душе и радостно и тревожно. Приехать домой в морской форме! Но впереди — зачеты, экзамены. Как все еще сложится неизвестно.
После чистки постельных принадлежностей на белом снегу остались темные пятна выбитой пыли.
В бане хохот, веселье, бесконечные озорные проделки. Юра Горох, самый маленький из курсантов, рассказывает, как он ходил в баню у себя дома.
— У нас баня одна на весь поселок! — блестя недавно поставленной золотой коронкой повествует Горох, — Потому чередуются: один день — мужская баня, другой день — женская. Я с мамой до шестого класса в женскую баню ходил! А куда денешься?!
— Да тебя и сейчас можно в женскую баню пускать! — съязвил Володя Разулевич, — Твой воробушек еще не оперился!
Услышав про женскую баню многие вокруг подвинулись ближе, плотнее: может, что-нибудь интересное будет?
— Ну, рассказывай, рассказывай, как там?
— Да ничего интересного! Подошел я к крану горячей воды в тазик набрать, а впереди какая-то баба толстая и тоже с тазиком, спина вся в мыльной пене. Набрала она горячей воды и повернулась. Смотрю, а это наша учителка Мария Ивановна! Я поздоровался: «Здравствуйте, Мария Ивановна! С легким паром!» А она выронила тазик и побежала одеваться, даже мыльную пену не смыла со спины!
— Чем это ты ее напугал?! Вроде и пугать-то еще не чем! — хихикнул такой же малыш — Поликарп Земцовский под общий хохот собравшихся.
В холодном предбаннике кастелянша, пятидесятилетняя женщина, меняла нательное белье. На столе лежали две стопки. Правила обмена нательного белья она установила раз и навсегда: очередной курсант совершенно голый подходил к ее столу, протягивал грязное белье и бросал в общую кучу. Кастелянша, явно истосковавшаяся по мужскому вниманию, цепким оценивающим взглядом рассматривала парня и подавала чистое белье. Все давно заметили, что возмужавшие ребята получали новые трусы, даже с карманчиком сзади. Неоперившимся малышам доставались старые, застиранные, порой заштопанные трусы больших размеров.
— Ну сколько можно?! — возмущались «воробушки» Горох и Земцовский — Опять эта бабка нам рвань подсунула!
— Подрастайте быстрее и будете получать хорошее белье! Бабка любит все большое! — потешались рослые парни.
Наверное, так бы и закончился очередной банный день хихиканьем и подшучиванием над сексуальными странностями кастелянши. Но Шамаева потянуло на воспоминания детства:
— Бывало, после каждой помывки очередной смены шахтеров, отец заставлял меня заниматься уборкой. Грязищи после них!
— А зачем убирать за ними? Пусть сами и убирают! — резонно заметил Иньков.
— Отец банщиком на шахте работал! Хочешь — не хочешь, а убирать за ними приходилось!
Слушавший в пол-уха эту болтовню Володя Разулевич вдруг взвился:
— A-а… Так ты банщиком работал?! А мы-то почтительно называем его «Шахтер»! «Уралец»! А он — «Банщик»!
Все вокруг весело заржали, услышав это необычное и забавное прозвище. Начали повторять на все лады: Банщик! Банщик! Банщик! Вот уж по истине: Язык мой — враг мой!
Володя растерянно улыбался, не подозревая, что это прозвище прилипнет к нему навсегда, как банный лист к известному месту. Впрочем, огорчаться он не умел и вскоре на прозвище охотно откликался.
После бани на чистом белье ребятам снятся сладкие сны о скором отпуске, о поездке на Родину, к родителям: Баранов в Казахстан, Хомченко — в Белоруссию, Шамаев — на Урал. Десять курсантов из состава группы разъедутся по районам Архангельской области, еще столько же останутся в городе: они местные, городские и ехать им некуда.