А знаете ли вы, что целый ряд литературных произведений принял свой окончательный облик только под влиянием ее, родимой? Знаете ли вы, например, что капитан Немо у Жюля Верна поначалу был не индийцем, а поляком? Но цензура бы не пропустила при тогдашней политической ситуации положительного героя, сжигающего русские корабли. А вражда с Англией тогда была традиционной... Да только ли литература? Самая популярная опера Вебера "Фрейшютц", т.е. "Вольный стрелок", у нас традиционно называется "Волшебный стрелок". Почему? Ясное дело: цензура запретила слово "вольный". А с Владимиром Маяковским, трагедией и человеком, получилось еще забавнее. Подал человек трагедию в цензуру, разрешение, кстати, получил, все чин чинарем, а какое название на афише печатать? В рукописи проставить забыл, а после цензуры НИЧЕГО МЕНЯТЬ НЕЛЬЗЯ! Выход, однако, нашелся: "Видите два слова в самом начале рукописи? Так это название и есть, а вовсе никакое не имя автора "Владимир Маяковский". Интересно, как бы она называлась, если бы не цензура? Не знаем и не узнаем...
Из-за цензуры началось, кстати, и немало толковых дел - даже передача "Что? Где? Когда?" Владимир Ворошилов вел в свое время передачу "Аукцион". Что-то в этой передаче не понравилось властям, и ее запретили, да еще и с формулировкой "Чтоб мы этого ведущего на экране не видели!". Потому и пришлось "Что? Где? Когда?" так вести - из-за кулис. Так благодаря цензуре и родился гениальный образ невидимого ведущего за кадром. "Спасибо партии за это..." Кстати, только ли вредна цензура? Салтыков-Щедрин, например, писал: "Иногда, впрочем, она и небезвыгодна, потому что... писатель отыскивает такие черты и краски, в которых, при прямом изложении предмета, не было бы надобности, но которые все-таки не без пользы врезываются в память читателя". Конец цитаты. Да и великий режиссер Луис Бунюэль как-то говаривал, что он противник цензуры и желал бы ее отмены, но не может отрицать, что если бы не цензура, он не отыскал бы и в "Андалузском псе", и особенно в "Виридиане" таких художественных решений, которые дали ему возможность сказать все, что ему хотелось, да еще и так, что никто не придерется.
А про такую штуку, как цензура нравов, даже не знаю, можно говорить или нельзя - никто ее не отменял, она не снаружи, а внутри. В 1890 году, в разгар популярности "Алисы в стране чудес", Льюис Кэрролл издал несколько измененный вариант этой сказки, рассчитанный... на детей. Он считал, что оригинал "Алисы" детям читать неприлично. А его соотечественник Томас Баудлер издал 10-томник Шекспира, в котором убрал то, что показалось ему непристойным, пополнив английский язык глаголом "баудлезировать". Тот же Льюис Кэрролл, кстати, даже считал, что опущено мало. Да что там Англия! Господи, полувека еще не прошло с тех пор, когда Юрий Олеша говорил, что не может ничего в мире быть смешнее слова "жопа", напечатанного типографским шрифтом. Если с ним согласиться, значительная часть современной литературы - сплошная юмористика. Еще не так давно, в середине прошлого века, актриса Самойлова категорически отказалась играть Софью в "Горе от ума". По ее мнению, роль была абсолютно порнографической - ночью беседует с Молчалиным, ее законным супругом отнюдь не являющимся. Зато теперь какой прогресс! Всего 133 года назад актер Ада Айзек Менкен впервые в истории современного театра повторил подвиг "короля" из "Гекльберри Финна" и вышел на сцену голым, а насколько мы сейчас догнали и перегнали Америку хотя бы в этом - просто душа радуется! Посмотрим, что из этого выйдет, и расскажем вам... Если разрешат.
Как не разрешат? Сейчас ведь в нашей стране цензуры нет, как и во всем цивилизованном мире, и это прекрасно. А как при этом бороться с тем, что о тебе где угодно могут опубликовать любую чудовищную ложь? Во Франции после отмены цензуры в 1830 году для этого граф Шатовильяр по предложению аристократического Жокей-клуба создал то, что в наш гуманный век совершенно вышло из употребления - дуэльный кодекс. Постепенно его вытеснили суровые законы о карах за диффамацию. А что делать нам, у которых нет ни того, ни другого? Разве что радоваться тому, что что-нибудь не нравящееся, скажем, тому, от кого зависит отношение к вашему печатному органу, например, городских властей, редактор все равно не опубликует - скажет, что это неинтересно, бездарно или давно всем известно. Недавно у наших российских соседей, например, вылетела из телепередачи шуточная новость о том, что генерала Коржакова собирались назначить замсекретаря Совета безопасности, но не назначили, потому что он не гражданин Израиля. Цензуры нет, а фразу не пропустили, заявив, что не смешно (что в чем-то верно). Почему привожу российский пример, а не рассуждаю, скажем, как напечатать в родной Одессе статью об истории введения в ее школах в фашистскую оккупацию румынского языка, на котором никто в Одессе не говорит? Смотри выше. Цензуры нет, а мы все те же. Но упомянутый мной факт, не попав в телепередачу, стал всем известен из газеты. Так что хорошо, когда цензуры нет. Даже когда при этом она есть.