Я прислушалась, с трудом напрягая слух, из-за пульсирующего сердцебиения, которое никак не утихало. Кто-то хлопнул дверью в ванной. Девочки встали и разговаривали друг с другом.
— Ты закрыла дверь на замок? — с веселыми искорками смеха, Никита накрыл нас одеялом.
— Не помню, — прошептала я в его губы, когда они оказались напротив моих.
— Ты крикушка-Марьяшка, — он укусил меня за губу, облизал и отпустил.
— Это было так круто! — выдохнула я, обнимая его за шею. — Так круто, Ник! Умоляю, делай это каждый раз!
— Что именно?
— Ну, вот это вот все: с языком и пальцами, — я смотрела на него с восторгом ребенка, с обожанием женщины. Разве он не видит, как много всего я испытываю сейчас? Мне было так хорошо, что хотелось петь. И я пропела строчку из песни Дуа Липа «Гудини».
— Ах, я придумала, как буду тебя теперь называть — Гудини! — воскликнула я, а Ник закрыл мой рот ладонью.
Он расхохотался, и тоже я закрыла ему рот, встречая его смех во взгляде. Я почувствовала свой сладковатый запах и вкус на его пальцах и на меня это подействовало как красная тряпка. Я обняла Ника за плечи и прижала к своему телу. Его твердая эрекция уперлась мне в бедро, и я потерлась о нее.
— Тебе мало, цветочек? — в его глазах мелькнул восторг, хотя он пытался подать это как благоговейный ужас от моей бесстыдной ненасытности.
— А это все, что ли? — я игриво подергала бровями. — Я думала, что это была только потрясающая Гудини-прелюдия.
Мы оба снова засмеялись, пока его смех не перерос в стон. Я нетерпеливо стянула с его бедер боксеры и высвободила рвущийся наружу потрясающий член.
— Привет, Гудини-младший, — проворковала я, погладив его пульсирующую твердую плоть.
— О, нет! — Ник закрыл мой рот рукой. — Если ты хочешь, чтобы он оставался в таком же состоянии… замолкни, цветочек!
Я провела языком между его пальцев, прищурив глаза.
— Хочешь, чтобы я сделал это? — став серьезным, спросил Никита, пока я нежно гладила его член так, как он показывал позавчера.
Я кивнула. И поелозила под ним, изнывая от нетерпения. Я знала, что и он хочет этого не меньше, чем я. Пусть только попробует мне отказать!
Я дернула головой, освобождаясь от его ладони на губах, и добила его тихим стоном:
— Пожалуйста, Ник, ты обещал, что мы сделаем это после свидания! Я очень тебя хочу!
Он закрыл глаза, делая вдох, как будто собирался надолго погрузиться под воду, а когда открыл глаза меня опалило жаром.
— Да гори оно… — сорвался он и потянулся к прикроватной тумбочке.
Со знанием дела он выудил оттуда презерватив.
— Откуда ты знаешь, что там… — я смотрела на него офонаревшим взглядом.
— Тшшш! — он приложил указательный палец к моим губам, не дав мне договорить. Я смотрела как он разрывает зубами фольгу.
Пошла она на хрен вся эта логика в его поступках! Я подумаю об этом завтра. Потом. А сейчас он, наконец, согласился на секс!
Я лежала под ним, сгорая от желания и любопытства. Мне хотелось самой попробовать надеть на него презерватив, но я боялась попросить, да и вообще открыть рот, чтобы ненароком не сбить его настрой.
В коридоре звучали детские голоса и смех, но мне было откровенно плевать. Меня трясло мелкой дрожью от волнения. Сердце колотилось так, что уши закладывало.
— Уверена? — прошептал Ник мне в губы. Он раздвинул мои ноги и устроился между ними.
— Д-да…
Я обняла его плечи и поцеловала влажные, сладкие губы. У меня мурашки пробежали по затылку, когда я ощутила сильное давление между ног. Ох, это были точно не пальцы!
Медленно, очень медленно он продвинулся на первые несколько сантиметров, растягивая тугие стенки. Я раскрыла рот в немом крике, удерживая взгляд Никиты. Он смотрел на меня гораздо глубже, чем я могла вынести.
— Ник, я…
Он вошел в меня полностью и остановился, позволяя нам обоим привыкнуть к ощущениям.
— Марьяна, черт!
— Ох, это, — шептала я, вперемешку между сладкими, медленными поцелуями, — это даже словами не описать… как тебя много.
Он был не просто во мне, а как будто у меня под кожей. Я еще никогда такого не чувствовала!
— Продолжаем? — его голос резонировал у меня на губах, на моей улыбке.
— Да, — прошептала я, с обожанием целуя и кусая его, готовая съесть, проглотить целиком.
Он медленно, но не полностью выскользнул из меня и снова заполнил собой. С моих губ слетел стон, с его тоже. Мы оба закрыли друг другу рты. Еще один толчок, и я не смогла ничего с собой поделать, снова простонала, кусая его пальцы.
— Марьяна-а? — внезапно в комнате раздался детский голосок самой младшей Даниловой.