— Мяу.
— Цветочек! — шикнул я, сдерживая усмешку. Терпеть не могу это слово, понимаю ее.
— Не могу, — захныкала она в трубку, вперемешку с отчаянным стоном. — У меня не такие большие и длинные пальцы как у тебя, я не…
— Так это не пальцы, — почти зарычал я. — Ты меня невнимательно слушаешь, цветочек, не отвлекайся. Я же сказал, что это мой язык.
— О, тогда другое дело… Ох!
Я до боли прикусил губу, чтобы сдержаться. Хотелось рассмеяться, послать к черту всю эту затею, рвануть к дому напротив и реально забраться к ней через окно. Дыхание Марьяны участилось. Вперемешку с тихими несдержанными стонами, она быстро подошла к кульминационному моменту.
— Представь, как мой твердый язык двигается в тебе, пробует тебя, потом возвращается к милому, чувствительному клитору, играет с ним… а потом снова вниз, к сладкому входу, снова в тебе… нравится?
Она тихо ахнула мне на ухо, ее глубокий вздох замер и сорвался на тихий вскрик.
— Да, моя хорошая, ты чувствуешь, как пульсируешь, как сжимаешься на моем языке, пока я тебя ласкаю.
— Ник…
— Да, цветочек?
Она тихо постанывала, задыхаясь в посторгазмической агонии, и звала меня по имени. Я зажмурился, чувствуя себя клиническим мазохистом. Зачем я добровольно лишил себя этого восхитительного зрелища?
— Ты в порядке? — спросил я уже шепотом. Голос отписался от чата.
— Я кончила, если ты об этом, — тихо ответила она.
— Вот видишь, — хмыкнул я. — Для этого я тебе не нужен. Спокойной ночи, цветочек.
— Подожди, ты же не собираешься…
Я хотел положить трубку, но не успел, и просто отдернул телефон от уха. За спиной зажегся свет, я быстро прикрыл область паха пустой тарелкой от закусок и обернулся. Дедушка бродил по кухне, разговаривая с кем-то по телефону. Я мысленно поблагодарил вселенную за то, что она надоумила меня просто сидеть в кресле и не вынимать из штанов свой причиндал прямо здесь, во дворе.
Меня отвлек какой-то шум у забора. Появилась голова Ани Сорокиной, она оглядела меня широко распахнутыми глазами и воскликнула:
— Ну ты даешь, золотой мальчик! Я тоже кончила, чтоб ты знал!
Она сказала это настолько громко, что ее по-любому услышал мой дед. И совершенно точно ее голос услышала Марьяна. Если она, конечно, была на связи.
— Цветочек? — я поднес трубку обратно к уху, но услышал только короткие гудки.
Она положила трубку только что или еще до возгласа моей озабоченной соседки?
Давненько я не был в идиотских ситуациях. А, нет! С утра был, когда в самый ответственный момент, в комнату Марьяны начала заходить малышня.
Я не мог встать, на мне были легкие спортивные штаны и мне не хотелось показывать Сорокиной свой адский стояк. Но и продолжать сидеть здесь я тоже не мог. Удерживая тарелку, я встал и, ничего не сказав, направился прочь с террасы.
— Блин, ботаник, пригласи меня хотя бы на свидание! — возмутилась Аня. — После такого-то!
Я остановился и закрыл глаза, стараясь усмирить эмоции.
— Этот разговор был не для твоих ушей, Ань, — сам не знаю откуда во мне появилось столько желчи в голосе, наверное, это страх за чувства Марьяны. — И я сожалею, что ты стала его свидетелем.
— А я нет, золотой мальчик.
— Спокойной ночи, Аня, будь осторожна, не упади, — нет, серьезно, что не так с этой девушкой? Почему она меня преследует? — Еще раз, мне жаль, что ты это услышала.
Я скрылся в доме, проскочил мимо деда словно ошпаренный. Он с поднятыми бровями проследил взглядом за тем, как я убегал со щитом в виде тарелки от соседки за забором. Почти сразу я услышал его грудной, раскатистый смех. Наверняка поднял ему настроение до конца вечера, а вот себе я его окончательно испортил. Ходил из угла в угол, держа в руке телефон. Я хотел написать Марьяне, но не знал, что именно. Сказать напрямую «это не то, что тебе послышалось» было бы глупо. Я решил дождаться завтрашнего дня и понять при встрече, слышала она Аню или нет.
Дедушка постучал в дверь и вошел после моего громкого приглашения. Я предложил ему свое супер-удобное компьютерное кресло, оно ему нравилось.
— У тебя все в порядке, Никита? — с теплотой в глазах дедушка смотрел на меня.
— Относительно.
— Относительно учебы у тебя все прекрасно, это я и так знаю.
Я молча осел на край своей постели, заметив в его руках страницы с тестом. Я уже видел их пару дней назад. Это был тест Марьяны, и отметка отлично красной ручкой дедушкиным почерком.
— Как продвигаются занятия с этой девочкой? — он показал мне тест. — Вижу она способная. С двоек резко к пятеркам.