— Не то слово! — выдохнула я, с удовольствием наблюдая за его выражением лица.
Я слышала тихое хихиканье Маши и Светы. Эти дурочки рисовали сердечки в воздухе.
— Ну как? — я вернула все внимание Никите. — У меня получилось тебя отвлечь?
— Не то слово… — выдохнул он.
Мне показалось, что от его тела стал исходить жар, воздух вокруг нас наполнился мужской энергией. Сначала я списала это на его реакцию на мои слова, но потом заметила, что он куда-то очень пристально смотрел, прищурившись словно дикий зверь при приближении опасности.
— Марьяна? — я услышала знакомый голос за спиной и обернулась, убирая руку с колена Никиты, который, кажется, слегка побледнел.
Власов, собственной персоной.
— П-привет, — оу, ситуация неловкая. Да еще и Света напряглась.
— Ты говорила, что будешь занята учебой… — красивый, прекрасный Женя неуверенно чесал затылок, его взгляд бегал от меня на Ника и снова на меня.
— Можно тебя на минутку? — я поднялась, оставляя своего соседа одного. Но ненадолго. Мне нужно было кое-что уладить.
— Да, давай отойдем, — Власов бросил подозрительный взгляд на Иванова и как будто специально взял меня за руку.
Мы спустились вниз, отойдя от толпы, чтобы спокойно поговорить. Я волновалась, лихорадочно роясь в потоке слов, которые нужно правильно выстроить, чтобы не обидеть Женю и не выглядеть идиоткой.
— Прости, я действительно занималась учебой всю эту неделю, — начала я, когда он занял выжидающую позу.
— Я думал, что все прошло безупречно… я постоянно о тебе думал, если быть честным.
Ох, это будет куда сложнее, чем я думала.
Помявшись, я все же взяла себя в руки и на выдохе проговорила:
— Прости, но мне нравится другой парень.
Взгляд Жени быстро метнулся в сторону трибун, где сидел Никита. В его глазах появилось понимание… и огорчение.
— Ты мне нравился. Очень.
— Но ты говоришь в прошедшем времени.
Я опустила голову.
— Прости, но наше свидание оно… я зря на него согласилась. Хотя, благодаря ему, я кое-что поняла.
— И я все понял, не дурак! — Женя широко улыбнулся, стараясь излучать фирменное, солнечное дружелюбие, но в его глазах мерцали искорки обиды.
— Извини, что я так поступила.
— Да все в порядке, симпатяшка, — он погладил меня по плечу, и я еще раз убедилась в том, что больше ничего не чувствую. К нему. — Все равно, это был отличный день рождения.
Я опустила голову, стыдясь, что поступила с ним плохо и одновременно радуясь, что теперь моя совесть чиста перед ним и Никитой. Женя ушел, а я немного постояла, приводя хаос из мыслей и чувств в порядок. А когда повернулась, чтобы снова занять место среди зрителей, сиденье рядом со мной уже пустовало.
— Вот, черт!
Света с нескрываемым любопытством смотрела на меня.
— Что это было? — спросила она, когда я бессильно плюхнулась на свое место. Без близости Никиты чувствовала себя неполноценной.
— Я типа сделала выбор, — находясь в глубокой задумчивости, проговорила я. Меня переполняло от желания побежать и разыскать Никиту. Он должен знать. Обо всем!
— О, смотрите, — Маша указала на таблицу со списком участников, которые прошли в основной гоночный заезд, после того как закончилась квалификация. — Так грустно это видеть!
Из списка убирали участника с именем Фиб. Согласна, грустно.
— А помнишь, как ты в прошлом году назвала его фэбээровцем и поклялась, что разыщешь его? — хохотнула Света, пребывая в превеселом настроении.
— Как я его назвала? — кажется у меня из легких выбили весь воздух. Меня отбросило в прошлое, в момент, когда я проснулась утром после свидания. Тогда Ник сказал, что я назвала его фэбээровцем!
Я сорвалась с места, схватила рюкзак и, бросив что-то типа «мне нужно бежать», понеслась на парковку, где дежурили несколько машин такси.
— О, боже! Боже! — повторяла я, вибрируя от волнения.
Быстро написала опекунам, что поехала домой, но не объяснила причины. У меня пока не было плана.
Всю дорогу я думала о том утре, о реакции Никиты на то, что я не смогла вспомнить почему назвала его фэбэровцем. Он ждал, что я вспомню. Он расстроился, что чуда не произошло!
Я закрыла рот рукой, вдруг осознав, что он, мой милый, родной Никита только что снялся с соревнований. Вот почему он нервничал! А я? А я! Какая же я дура со своим разговором с Женей!
— Боже!
Водитель оглянулся на мой возглас, видимо подозревая меня в помешательстве. Как же меня, черт подери, штормило, пока мы ехали! Я выглянула в окно, злясь, что мы так медленно двигались, и вдруг воскликнула:
— Остановитесь.
Мы проезжали мимо оврага.
— Остановитесь тут, пожалуйста!
Мужчина прижался к обочине и посмотрел на меня в зеркало заднего вида, как на потенциальную пациентку дурдома.
Я вышла из машины и поспешила к месту, к которому меня недавно привозил Иванов.
— Мне вас ждать, дэвушка? — окликнул водила, выбираясь из авто, чтобы покурить.
— Да, если можно, — отмахнулась я, пробираясь по густой траве к краю обрыва. — Я сейчас!
— Любой капрыз за ваши деньги.
Ух, какой говорливый! Я попыталась абстрагироваться от всего постороннего и, обняв себя руками, уставилась вдаль. Я была уже здесь. И не неделю назад, а гораздо раньше. Не знаю откуда я это знала, просто уверена в этом и все.
Закрыв глаза, я сделала глубокий вдох.
В памяти вспыхнула картинка: лицо Никиты, темной ночью, его искрящаяся улыбка и… разбитая губа.
Я резко открыла глаза и огляделась, пораженная внезапностью этого воспоминания. Как я не силилась вспомнить еще хоть что-нибудь, все было напрасно.
Я вернулась к машине и села на заднее сиденье, погруженная в свои мысли. Краем глаза я заметила на телефоне водителя прямую трансляцию по боксу. Один из бойцов ударил другого по лицу.
Еще одна вспышка: Цыпкин бьет молодого парня кулаком, разбив ему губу. Кровь на лице его соперника. А я… все это снимаю на телефон.
— Черт! Черт!
— Куда едем, дэвушк?
— Да подождите! — крикнула я на него, судорожно выискивая телефон в рюкзаке и открывая видеозаписи.
Дрожащим пальцем я пролистывала кучу ненужного хлама, и вот оно, нашла! В точности как в моем воспоминании.
Я открыла видео. Видно плохо, и сам момент удара в кадр не попал. Только конец потасовки и мой крик, а так же, как Цыпкин попер на меня с угрожающим видом. Я остановила видео на паузу и приблизила изображение с парнем, который держал руку у разбитого лица.
Из груди невольно вырвался вскрик. Лицо было размытым, можно было вообще не понять, что это был Никита, но я точно знала, что это был именно он. По уже знакомой рубашке в клеточку.
— Попался!
Меня накрыло от эмоций. Я водила пальцами по размытому изображению на экране, чертя линии вокруг знакомого лица, которое так хорошо знала. На кончиках пальцев ощущался давно знакомый зуд, в груди зарождался огонь, который я тоже узнала.
— Простите… — проговорила я, обращаясь к водителю и нащупав в рюкзаке нужные ключи, с радостью выпалила: — А можно… можно мы поедем сейчас на другой адрес?
— Ваше право.
Мужчина вбил адрес, который я продиктовала и чертыхаясь повез меня в обратном от дома направлении. Я быстро написала сообщение Аглайе Алексеевне:
Я: Меня осенило! Еду в галерею, поработаю. Можно?
Она прислала мне стикер с сердечком.
Я ехала, смотрела в окно и улыбалась, представляя, как возьмусь сейчас за кисточки, или нет, скорее я сделаю это грифелем и тушью. Да, будет смотреться отлично!
Погруженная в мысли, я зашла в пустой класс в «галерее Романовой». Отбросив рюкзак, поспешила к чистым белым листам. Понимая, что мне одного не достаточно, я огляделась и нашла просторное место на полу. Я разложила на нем девять листов, образуя прямоугольник, затем прикрепила уголки скотчем. Разувшись, я размяла шею, взяла первый заточенный грифель и оценивающим взглядом оглядела свой огромный чистый холст. Мысленно я уже распределила что и где будет находиться, оставалось дело за малым…
Я выключила звук на телефоне, чтобы мне никто не мешал, открыла поиск и нашла в нем нужную спираль из последовательности Фибоначчи. Покрутив фото спирали, я образно переместила ее на белый фон, опустилась на колени и начала писать грифелем цифры, выстраивая их в такую же спираль…