Пару раз я видел ее в компании Даниловых, она ездила с ними в город или провожала их, стоя у дверей, помогала малым загрузиться в машину. У девочек были здоровенные рюкзаки, будто они собирались не на тренировку, а в недельный поход в горы с палатками и провизией. Бедные коротышки ходили с грузом за спиной на полуприседе, передвигали ножками как черепашки. Смешные!
Из-за сложной летней сессии я совсем забыл о девушке, но однажды увидел, как она и тетя Таня устанавливали на балконе большой мольберт на треноге, специально оборудованную полку для кистей, красок и барный стул. Вау, а она художница! Еще одна творческая личность под одной крышей. Только вот, эта самая творческая личность ничего не рисовала. Совсем. Сидела перед пустым белым листом на мольберте и гипнотизировала его часами. Я далек от творчества, не могу сказать, как это работает, но в моем понимании, если ты хочешь добиться результата нужно хотя бы начать. Лучше пробовать и ошибаться, чем бездействовать.
Егор мешал сосредоточиться, устроил секс-марафон с девушкой, которую подцепил на кулинарных курсах. Пол дня они сначала готовили, заляпали всю кухню, так толком ничего не приготовили, а потом скрылись в его комнате. Задолбало заниматься в наушниках!
Вечером брат завалился в мою комнату, подошел сзади и шлепнул меня по плечу рукой. Я подпрыгнул в кресле и сдернул с головы наушники.
— Сдурел?! — заорал я, чувствуя пульс даже в горле. — Стучаться тебя не учили?
— Не-а, не учили. Воспитание это типа по твоей части. — Егор вальяжно уселся на край моей постели и почесал затылок, пряча глаза.
О, нет, я знаю этот жест, сейчас он начнет просить меня о чем-то!
— Поможешь мне на кухне прибраться?
Че-его? Совсем обнаглел!
— Я тебя пастой болоньезе накормлю, мы с … как там ее… с Викулей чот дофига сделали.
— А сама она где?
— Уехала. На такси. Я же джентльмен.
— Джентльмен накормил бы свою девушку.
— А я и накормил, — брат подвигал бровями. — Чистым белком.
— Фу! Ты жалок и мерзок!
— А ты ругаешься, как библиотекарша.
Что верно, то верно. Никогда не умел грязно ругаться. Однажды брат наехал мне на ногу, когда парковался задом. Из меня вырвалось, что-то вроде «Господи, Иисусе!». Я три недели лежал на больничном, почему именно «Господи, Иисусе»?! Я ведь даже в церковь не хожу!
— Ладно, помогу. Ты же все равно не отстанешь.
Я встал из-за стола, желая лишь одного — размять затекшие мышцы. Ну, и от пасты тоже не отказался бы. Егор круто готовит. Полностью поддерживаю его стремление достичь высот на кухне какого-нибудь фешенебельного ресторана.
— Дедушка скоро приедет? — спросил я, спускаясь со второго этажа вниз.
— Он с утра чот обронил о назначении, деканом типа будет, — пожал плечами брат, — мож отмечает с коллегами на пенсионерской тусе.
— Он это заслужил, — согласился я, вспоминая разговоры в универе об этом. Если только Быкова его не подсядет. Пересекались несколько раз, коварная женщина, как коршун.
— Слух, видал нашу милую соседку?
О, я знаю этот взгляд…
— Нет! — я замотал головой, как собачка на приборной панели. — Нет и еще раз нет! Ты же ее не…
— Пока еще нет, — вставил брал и увернулся, когда я кинул в него мокрой тряпкой, которой вытирал столешницу от соуса. Блин, надеюсь, что это был соус…
— Ты на стероидах каких-то? Как можно столько сношаться, ты хуже кролика!
— Посмотрю я на тебя, когда попробуешь. Втянешься, за уши не оттянем!
Я пропустил его слова мимо ушей.
— Ты часом виагру не жрешь пачками? Ты в курсе, что изначально ее изобрели от стенокардии? Она вообще-то, здорово расширяет кровеносные сосуды. Смотри, как бы тебя ненароком не инсультнуло во время п-процесса.
— Во время секса, ты хочешь сказать? Чувак, называть вещи своими именами не преступление…
— Я знаю.
— Вот и чудненько, — он похлопал меня по плечу и посадил за стол, который мы только что убрали. — Садись уже, будешь хавать самые вкусные спагетти в своей жизни!
Пока брат накладывал нам пасту, (которая, между прочим, пахла крышесносно!) я думал о нашей соседке и о том, что брат планирует добраться до нее своими загребущими… э-э-э, руками.
— Так что на счет девчонки? — он словно мои мысли прочитал. — У тебя есть на нее какие-то виды?
— Что? — вот уж чушь! — Я ее даже не видел!