– Какая честь! Но где это я маху дала, что хоть немного вам нравлюсь? Непорядок! Нужно срочно исправлять.
– Какие твои годы, мелкая, – оскалился он в улыбке, – еще исправишь.
Я нахмурилась и отвернулась.
По краям дорожки пестрели клумбы. Взгляд радовали незабудки, нарциссы, маки и даже столь привычные глазу маршаллы. Кусты роз в человеческий рост. Красные цветы. Белые, розовые, желтые… А запах! От него голова шла кругом.
Потянувшись, коснулась веточки с шипами и тут же отдернула ладонь – на подушечке пальца проступила капля крови. Почудилось, будто цветок меня ущипнул, что оказалось для меня полной неожиданностью.
– Покажи! – рявкнул Эмес. Я, не задумываясь, продемонстрировала крохотную ранку. – Не стоит тянуть руки ко всему подряд, тут половина растений шипастые, зубастые, а некоторые откровенные хищники. Покалечишься, а мне потом отвечай за тебя. А мне оно надо? Правильно, нет!
Ну как так можно?! Вроде и беспокоится, но только о себе!
– Эмес, а у вас невеста есть? – не удержалась от вопроса.
– Нет. И не надо!
– Это хорошо, что вы так думаете. Пусть небеса хранят ту девушку, что вляпается в брак с вами.
Смело встретила его взгляд, полный злости. Нет, скорее раздражения.
– Тебе, Алевтина, стоит следить не только за руками, но и за языком, – процедил он.
– Мой язык не ваша забота, – снова съязвила, – у меня хватит мозгов обходить вашу напыщенную персону десятой дорогой.
– Вот это правильно. А лучше – тридцатой.
– Запросто! Ваше желание будет исполнено с превеликим удовольствием.
Промолчал.
Поднявшись по лестнице, он постоял несколько секунд и пнул тяжелую дубовую дверь. Она неожиданно отворилась сама.
Мы вошли в этот дворец, и я окончательно лишилась дара речи. Все такое шикарное, даже дышать страшно. Диваны, обитые цветной тканью, на резных ножках. Изящные низкие столики. На окнах трехъярусные шторы, которые я до этого только на картинках и видела.
– Эмес! – раздался грозный рык со второго этажа.
На верхней ступеньке лестницы стояла милейшая старушка в простеньком платье в клеточку. Только это не могло обмануть, было в ней что-то такое, внушающее уважение. Она напомнила мне мою учительницу по русскому языку. Такая же щупленькая, с пучком седых волос, но, когда она входила в класс, все вскакивали с мест и вытягивались в струнку. Даже заядлое хулиганье признавало ее авторитет.
– Как это понимать, внук? – пожилая женщина медленно спустилась, придерживаясь одной рукой за перила. – Тебе же было сказано сделать все как можно деликатнее. А что я вижу!
– Что ты видишь, бабушка?
Противный Эмес подкинул меня на руках, а потом усадил в глубокое кресло. Боком. Мои голые стопы неприлично сверкали, отсвечивая грязью на пятках.
– Эмес Валынский, ты как с ней обращаешься?
– Как того заслуживает! У тебя неверная информация. Никакой девочки-ромашки я не обнаружил. А вот прожорливую злющую особу с длинным языком, это да. Ведьма она! Инициируете, и тебя переплюнет.
– Ведьма?! – В меня впился взгляд серых холодных глаз.
– Поклеп! – Я вжала голову в плечи. – Он меня из кровати вытащил! Ничего не объяснил, замотал в одеяло и сиганул из окна. Не покормил! Светил на улице моими трусами и не дал посмотреть на пегасов!
Да, подло наябедничала. А чего он на меня бочку катит! Раз раскрыл рот, то пусть и свои подвиги не забудет перечислить. А то смотрите, я – ведьма, а он – агнец божий.
Гад рыжий!
– Я тебя кормил, – рявкнул он недовольно.
– Ага, когда весь автобус выслушал серенаду моего желудка. Вы только представьте, – жалобно взглянула на старушку, – я, замотанная в покрывало так туго, что рук не вытащить. Живот от голода сводит, а напротив меня счастливая девица жрет бутерброды. Это садизм! Издевательство! Насилие над личностью.
– Эмес?! – Старушка, мне на радость, грозно взглянула на внука.
– Ну забыл я, что девицы порой есть хотят. – Он развел руками. – Откуда мне было знать, что эта окажется проглотиной?!
– А чего перед вами корчить из себя невесть что? – возмутилась. – Представляете, девушки не только едят, но и в туалет ходят. Но об этом вы, конечно, не знали. Такого зверюгу, как вы, еще поискать. – Он открыл было рот, но промолчал. Взгляд стал задумчивым. – А я ведь сейчас опозорюсь, оставив на одеяле большое мокрое пятно. И тогда во мне реально проснется такая ведьма, что никакая бабушка вас не спасет. Я же костьми лягу, но отравлю ваше существование.
Старушка перевела взгляд на внука, словно ожидая его слов. Но мужчина лишь поджал губы.
– Надо же! Я уж думала, не доживу до того дня, как тебя женщина на место поставит. Что, Эмес, нашлась на тебя управа? Неожиданно!