Учиться? Если это правда, то я, пожалуй, ещё немного помолчу. Пусть сначала зачислят куда надо, а уж потом я им покажу, как девушек из кроватей воровать.
Глава 10
Изнывая от голода, я исподлобья зыркала на полную девушку, восседающую напротив. Облачённая в красное бархатное, не к месту пышное платье эта особа, никого не стесняясь, пожирала сочные бутерброды прямо у меня на глазах.
Третий!
В ход шёл уже третий ломоть хлеба с толстой жирной котлеткой, помидоркой и сырым лучком…
Мой живот завопил от такого беспредела.
Дремлющий рядом рыжий злыдень открыл глаза и покосился в мою сторону.
— М-м-м! — промычала я, взывая к его совести, хотя были у меня сомнения, что такая вообще существует в природе.
Мужчина призадумался… Мой живот снова громко высказался!
Впереди сидящий старичок обернулся.
А что я поделаю? Я последний раз ела ночью. А сейчас уже давно как обед.
— Не покормил… — мой доставщик почесал подбородок, на щеках мужчины наметилась лёгкая щетина. — А я им говорил, что сопровождающий из меня аховый. И неважно, что я жил во внешнем мире: внимательности к нуждам мелких пигалиц это мне не прибавило.
Я закатила глаза, жирно намекая, что сам он пигалица.
— Не бухти, — усмехнулся он. — Ещё час и прибудем в городок при Академии. Там у нас небольшой семейный особняк. Бабушка тебя и приоденет, и накормит, а я наконец умою руки.
Это же ещё сколько ждать еды!
Поджав губы, я снова послала злобный взгляд на пожирательницу бутербродов. Та, расправившись с последним кусочком котлетки, довольно вытерла руки салфеткой.
Мой живот снова предательски заурчал, жалуясь на такую вселенскую несправедливость.
— Так есть хочешь? — рыжий покосился на меня.
Я отвернулась. Не буду тут унижаться, а то неслышно, как у меня желудок на тромбоне играет!
— Алевтина, мы можем выйти на следующей остановке. Там харчевня. Хорошая. Ты, правда, не совсем при наряде… Но кого это волнует?! Я сниму эту красную заглушку с твоих губ, если обещаешь без истерик. Мы выйдем, поедим и как раз успеем на дирижабль. Он привезёт нас на каких-то минут двадцать позже. Не критично, на мой взгляд. Ну так как? Обедаем?
Моя гордость требовала даже голову в его сторону не поворачивать. Но живот… У него было иное мнение. Он вопил на весь салон, требуя сейчас же куска хлеба с майонезом, шмат колбасы и чашку чая.
— Алевтина? Не факт, что мы успеем к обеду. Возможно, придётся ждать ужина. А в харчевне такие хрустящие гренки, жаренное на углях мясо, бульон с зеленью и начинённые сметаной с чесноком томаты.
Я медленно повернула голову.
Ну гад же! Знает, о чём с женщиной разговаривать надо. Чем её соблазнять.
Гренки… Шашлык… Помидорчики.
М-м-м!
Хочу!
— По глазам вижу, ты за «поесть», — тихо засмеялся мужчина.
Надавив на гордость пяткой, я кивнула.
— Вот и договорились, — протянув руку, он легонько убрал эту ненавистную красную тряпку.
— Я это запомню! — не удержавшись, прошипела, глядя в его тёплые светлые карие глаза. — Вот дождусь, чтобы вы забыли, и как напомню! Век вздрагивать будете, услышав моё имя…
— Да ну и ладно. Можешь вставать в очередь мстящих, — хохотнул он в ответ не впечатлившись.
— И встану! А чего нет? — зловредно усмехнувшись, я замерла…
Нет, ну как так можно…!
— Она ест четвёртый бутерброд! — жалобно взмолилась я. — Нагло, у меня на глазах.
— Так не смотри, — рыжего мой праведный гнев веселил.
— Не могу я не смотреть, как люди еду едят. Я тоже хочу!
— Алевтина, ты же женщина! А как же фигура, стройность…
Я приподняла бровь и скептически усмехнулась.
— Ну хорошо, — он склонился надо мной и зашептал. — Пойми, это жрущее милейшее создание — оборотница. Ей просто физически нужно есть…
— А я вот ни разу не мохнатая, — тихо зашипела я в ответ, — но тоже, представляете себе, люблю завтракать. И у меня стресс! Меня похитили из собственного дома! А стресс, как известно, лечится вкусняшками. Раз уж вы припёрлись за мной, то могли бы и озаботиться этим вопросом. Правильно говорите — сопровождающий из вас… В общем, приличного слова нет, чтобы вас охарактеризовать.
— Можно и неприличными, — он пожал плечами. — Я что запрещаю?! Но, прежде чем ты откроешь рот, сообщу, что я наследник рода и сейчас, когда мой дед отошёл в сторону от дел, я глава! Не советую со мной серьёзно ссориться…
— Ой ли, да кака птица широкого полёта, — резко перебила я его. — А больше причин вас уважать нет, да? Вы, я смотрю, и сами это понимаете. Мол, я жишь самый главный! Люби меня таким, какой я есть, иначе худо будет!