— Угу, — я кивнула и потянулась за платьем, приготовленным ещё с вечера.
Ухватив его со стула, соскочила на пол и, перепрыгивая через марширующие по паркету тетрадки и перья, ринулась в уборную.
— Алевтина, только быстро! — прилетело мне в спину.
Кивнув, правда, скорее себе, я умылась и скинула футболку. Спешно ополоснулась и протянула руки в длинные рукава платья.
Оно идеально легло на мою фигуру. Голубое, словно дождевое облачко. С довольно открытым декольте. Шитьё тёмно-синими шёлковыми нитями по вороту. Пышный подол длиною в пол казался воздушным.
Красота.
У меня никогда не было ничего подобного.
В таком наряде и принцессой себя недолго возомнить.
Причесав волосы, взглянула в круглое зеркало, вставленное в тяжёлую тёмную резную раму.
Ну, выгляжу я довольно мило, хотя…
Нахмурившись, привычно закрутила длинные пряди в строгую «дульку». Именно с такой причёской я много лет ходила в школу.
Теперь из зеркала выглядывала серьёзная молодая женщина. Стильная, нарядная, чуточку важная.
Вот это уже больше на меня похоже.
Открыв дверь, смело шагнула в комнату.
Госпожа Валынская поджидала меня рядом с закрытым чемоданом.
— Ты прекрасно выглядишь, Алевтина.
Я кивнула и остановилась посреди спальни. Девушки служанки схватили дорожную сумку с моими вещами и спешно утащили вниз.
— Вот и всё, девочка. Жаль, что ты пробыла в этом доме так мало. Я надеюсь, что ты приедешь на ближайших же выходных. И на каникулах. Это непременно! Даже обсуждать не хочу! А зимой мы соберёмся в нашем родовом поместье…
— Мы ведь так и не поговорили, — мягко перебила я её. — Вы не ответили, кто я для вас на самом деле.
Старушка улыбнулась.
— Часть семьи, девочка.
— Но как…?
— Эта плохая история, которую, я надеюсь, ты никогда не узнаешь. Но она и не должна волновать тебя. Прошлое осталось в прошлом, будущего ещё не случилось. В Шаливаре существует лишь настоящее. Учись, моя хорошая, заводи друзей и развивай свой дар, каким бы он ни оказался. Живи полной жизнью, ты это заслужила.
— Это не ответ, — мне немного не понравились её слова, было в них что-то зловещее. — Я упряма, всё равно узнаю. Но я должно сказать вам спасибо. Вы так много сделали для меня за эти несколько дней. Ваш внук хоть и не в восторге от меня, а всё равно идёт на уступки.
— О, Эмес, с ним всегда было непросто. Он противоречив и скрытен. Не верь его словам — смотри в глаза. Правда всегда кроится в них.
— Я не та, кто будет в них заглядывать.
— Как и любая бабушка я желаю своим внукам счастья, поэтому не говори мне такие страшные вещи.
Пожилая ведьма картинно схватилась за сердце. Я же невольно рассмеялась.
— Ну все, беги в столовую, а потом на дилижанс. Твоё будущее ждёт тебя, дитя моё.
Спускаясь в холл, я судорожно мяла в руках подол красивого голубого платья.
Суровый вид Эмеса храбрости мне не придал. Возле него стоял и мой чемоданище.
— Удачи, Алевтина!
На верхней площадке появились четверо внуков госпожи Инессы.
— Оторвись там по полной. Незнакомых зелий не пей.
— Ага, и парней отшивай.
— Вот это точно! Старшики любят первокурсницам головы дурить…
— Если прогуляла лекцию — лети в лазарет и жалуйся на живот.
— Говори, что привыкла к домашней еде и у тебя несварение…
— Из башен Академии в неуставное время лучше всего выбираться через кухню.
— А ну, молчать! — рявкнул Эмес на братьев. — Научите мне её сейчас. Ещё не хватало, чтобы я в кабинет ректора таскался через день и выслушивал о её достижениях.
— Чего вдруг? — спросила я, тихо подойдя к нему вплотную. — Вы то ко мне каким боком?
— Прямым, Алевтина. Каждый твой проступок тенью ложится на меня как на главу рода. Я твой официальный опекун.
— Какой опекун? — не поняла я. — Мне уже двадцать лет. Поздновато опекать.
— Любая незамужняя женщина рода находится под моей прямой опекой до момента вступления в брак…
— Я совершеннолетняя!
— … а юридическое совершеннолетие у нас с двадцати одного года, — продолжил он, словно и не слыша меня. — Так что веди себя так, чтобы я не краснел.
— Вы меня толком не знаете, а уже разговариваете со мной так, словно… — я поджала губы. — Вы мне неприятны, Эмес.
— Зря дуешься, Алевтина, — он мягко отобрал у меня чемодан, за который я непонятно когда успела вцепиться. — Я говорю прямо как есть. Поставь себя на моё место. Наслушаешься сейчас этих оболтусов, влипнешь в неприятности, и будем мы с тобой, как два нерадивых ребёнка, выслушивать перечень твоих свершений и ждать оглашения наказания в виде отработки. Не знаю как тебе, а мне это удовольствия не доставит.