— А, подмастерьем? — подсказал Кай, с опаской косясь своими, теперь уже лазурными, глазами на ярко вспыхнувшее пламя в камине. Ему, как гражданину неведомого холодного мира, не очень нравился его жар. — Ничего особенного. Он просто растаял.
— О, как… чудненько! — пробормотала я, не зная, смеяться мне или плакать над таким ответом. — То есть, мне очень жаль.
Я отвела глаза в сторону, кусая нижнюю губу. Нечаянно мой взгляд упал на большое старое зеркало возле кровати. Я вздрогнула от увиденного, точнее — неувиденного. Мой «отмороженный» друг никак не отражался в зеркале, и потому я становилась все больше уверена, что он — всего лишь уставший сон моего больного воображения. Должно быть, последний утренний сон, поэтому он ярче, четче и реальнее всех предыдущих.
Если бы я стояла чуть ближе и мой взгляд упал бы на зеркальную гладь немного под другим углом, то я бы очень быстро поняла, что я тоже не отражаюсь в этом зеркале. Да и «показывало» оно совершенно не мою роскошную комнату…
Но сейчас мне было не до этого, нужно срочно узнать еще кое-что.
— Что ты сделал с тем доберманом, что едва не откусил мне нос в темной аллее? — спросила я, снова поворачиваясь к Каю и глядя в его бездонные голубые глаза. — Чем ты порезал его шею?
Парень слегка встряхнул своей рукой, которую он мне протягивал, и из его широкого рукава на узкую бледную ладонь выпала огромная резная снежинка, словно звездочка, в диаметре она не менее шести сантиметров, целиком сделанная из тонкого прозрачного льда. Ее края были очень острыми, словно бритва.
— На аллее я швырнул одну такую снежинку в пса, — объяснил парень, — под дождем она растаяла, навсегда исчезнув. Я не хотел его убивать, просто немного припугнул.
— Нужно было швырнуть такую штуку в задницу его хозяина! — пробормотала я, скрипя зубами от злости при воспоминании острой пасти добермана перед моим лицом. — Жаль, ты не догадался!
— Нам нельзя показывать себя смертным, отнимать их жизни или сильно изменять их мир, — серьезно произнес Кай, словно сообщал общеизвестное правило, что на красный свет нельзя переходить дорогу. — Единственное исключение мы делаем для своих подмастерьев.
И с этими словами он опять требовательно протянул мне свою раскрытую ладонь. Я закрыла глаза, снова вспомнив вечернюю травлю дружками Косты, затем представила предстоящую встречу с директрисой Академии, разговоры на повышенных тонах, все ее оскорбления, вроде «девочки так себя не ведут» и «ты совершенно неспособна к обучению», а затем, словно финальный и самый жуткий круг ада — сюрприз от Косты и его дружков. Да пошло оно все!
Я сделала шаг вперед и крепко схватила Кая за руку, словно утопающий за соломинку. Будь что будет! А я отправляюсь в параллельный мир!
В тот же миг комната озарилась ярким электрически-голубым светом. Вокруг наших крепко сжатых рук образовывалось нечто, похожее на световой шар, внутри которого сверкали молнии.
— Блииин! — закричала я и с силой выдернула свою ладонь из его ледяной железной хватки, пятясь назад. Мои посиневшие от холода пальцы ничего не чувствовали и отказывались сгибаться. — Ты отморозил мне руку! Я ее не чувству… ай!
Пятясь назад, я споткнулась о выпирающий угол вечно мешающейся под ногами кровати и полетела спиной назад и головой вперед прямо в большое старинное зеркало. Но далее не последовало ни громкого удара, ни звука битого стекла. Моя голова, плечи, а затем и все тело прошло сквозь зеркало, словно через водяную гладь, на которой в свою очередь даже не образовалось разводов. На пару ударов сердца я оказалась в ярком свете, паря в воздухе, словно в невесомости, преодолев за эти короткие мгновения самое длинное расстояние в своей жизни.
Глава 7. Факультет Босых
— Спасите! Я горю-ю-ю! — хрипела я, катаясь по чему-то, а точнее — кому-то мягкому и теплому, и задыхаясь от густого дыма. Я столкнулась с этим кем-то большим и пушистым прямо в портале, как в дверном проеме, и теперь мы вместе кувыркались по холодному каменному полу. Мое лицо, перемазанное в чем-то едком и липком, горело и щипало, в глаза и нос лез противный мелкий пепел, он же, горький и жесткий, хрустел на моих зубах. Поэтому я верещала, как могла. — Горю-ю-ю! Помоги-и-и-те!
— Хватит орать! Вставай давай! — скомандовал высокий скрипучий и писклявый голос, какими обычно говорят в фильмах сказочные герои, от которых следует держаться подальше — всякие зеленые гоблины и тролли. — Ты в порядке!
Я громко чихнула и открыла глаза, предварительно потерев их черными от сажи кулаками. Надо мной склонился совсем не зеленый гоблин, а странная смесь паренька и белки. Большие темно-зеленые глаза, широкий приплюснутый нос, два больших резца, торчащих впереди, как у бобра.
— Ты…это… что такое?! — выпалила я, уставившись на его высокие треугольные уши с пушистыми рыжими кисточками на концах. Одно из них торчало в сторону под необычным углом, словно было «сломано» пополам. — Где я?
— Меня зовут Дин, я — сын лесной феи и подземного тролля, — радостно ответил он своим высоким голосом, звенящим от энтузиазма. Странный парнишка обладал невероятной способностью очень быстро говорить, особенно, когда волновался. Но его пушистая рыжая мордашка стала быстро мрачнеть, когда он заметил мои округлившиеся от шока глаза. Я с нескрываемым ужасом рассматривала его толстые беличьи щеки, длинные, тонкие как у кота усы, густой рыже-каштановый мех, сплошь покрывающий его непропорционально большую голову. Парень-белка отвел глаза в сторону и стал оправдываться. — Не смотри на меня так! Там, за порталом, я красив и статен. Весь в мою прекрасную мать. А здесь… ты сам все видишь. Я с факультета полукровок… А ты с какого?
— С экономического…блин! — выпалила я, стараясь не пялиться на его расстроенную моську, и огляделась по всем четырем… то есть двенадцати сторонам. На неопределенное время я даже забыла про своего говорливого лесного тролля, в моей груди застыл немой восторг. Я валялась на холодном гладком полу из белого мрамора в огромном двенадцатиугольном зале, все стены которого были уставлены большими старинными зеркалами в причудливых серебряных оправах. Надо сказать, они были очень похожи на то, что стояло в спальне моего номера. У каждого из них с обеих сторон висели большие факелы, горящие неестественным ярко-белым огнем с голубоватым оттенком.
По всем двенадцати углам стояли огромные белокаменные статуи бородатых и мускулистых атлантов в лучших традициях дворцов Древнего Рима, что держали на своих плечах… нет, не обычный высокий потолок, а настоящее темно-синее небо с сияющими звездами и полной серебряной луной. Мы сейчас находились в огромной каменной беседке в греческом стиле и с открытым потолком. Но это еще оказалось далеко не самым интересным…
Из всех двенадцати зеркал, что симметрично располагались на белых мраморных стенах между высокими атлантами, в зал спешили юноши и девушки. Словно это были не зеркала, а широко распахнутые двери в иные миры.
Почти все прибывающие выглядели очень молодо, не старше меня, были отлично сложены и невероятно красивы, правда, одеты в классические и несколько старомодные костюмы и платья. Плечи каждого укрывала широкая и длинная, часто доходящая до блестящего мраморного пола, мантия. Плащи были всего трех цветов — ярко-алого, как кровь, искрящиеся белые, как первый снег, и изумрудно-зеленые, словно весенняя листва.
— Тут нет никакого экономического факультета! — раза четыре недовольно проскрипел Дин, пока я наконец-то обратила на него внимание. — Хватит глазеть по сторонам!
Я уставилась обратно на парня-белку, прямо на его широкий приплюснутый нос, а затем не смогла оторвать взгляд с его спортивного серого костюма с такими знакомыми черными полосами на рукавах. Интересно, где же я их раньше видела? Хм… и вроде-то как совсем недавно!
— Тебе не нравится мой прикид?! Ну извиняй, я не успел переодеться перед порталом! — недовольно пробормотал тролль, застегивая молнию спортивной кофты: под ней у него ничего не было надето, и потому из ворота торчал лишь густой каштановый мех. Худенькие и постоянно вздрагивающие плечи мальчика-белки были укрыты плотной мантией нарядного ярко-зеленого цвета. Он поднял свою руку и быстро осторожно стер своим длинным указательным пальцем сажу с моего носа. — Судя по грязи, ты — болотная кикимора или земляной тролль. Стой, погоди! — его большие зеленые глаза заблестели, а лицо озарила широкая улыбка — прямо до ушей с кисточками. — Да ты просто надел что-то синтетическое! И оно сгорело в портале. Эти зеркала пропускают из мира смертных на эту сторону только натуральные материалы — хлопок, кожу, шерсть… Но что это было? Рубашка цела, пиджак и штаны тоже…