— … Это как в «Евгении Онегине» матерные главы. Написать–то написали, а цензура не пропустила.
На том и сошлись, что довелось посмотреть редкую постановку по подлинному тексту, необрезанному цензурой.
Так или иначе занавес опустился под бурные овации. На поклон даже вылез из ямы небритый суфлер с чашкой чая, более напоминающий бомжа, сказавший что мол де Парис вылезти не может — ногу сломал, чем породил отдельную волну смеха.
— Рубята, чо па мелочи есть? — задал свой дежурный вопрос человек в спортивном костюме «абибас».
— Нет, зато есть покурить — обрадовал Артем.
— А это чо такое, мы реальные поцаны: фуфло не курим?
— О! Это самая реальная шняга которую только можно попробовать. Берите у меня на всех хватит! — в подтверждение своих слов Артем затянулся, а дым заставил принять форму истребителя, который пролетел над головами «реальных поцанов». Самокрутки разошлись по рукам, «поцаны» в количестве восьми человек закурили.
— Сейчас что–то будет — хмыкнул Толя, как следует изучивший повадки Артема, а так же успевший прочитать на самокрутках надпись «гопстоп».
— Софья, зажмурься, тебе лучше этого не видеть — произнес Стек.
Девушка хмыкнула, отчего в кармане Толи повис его карманный компьютер выполнявший роль плеера.
Все восемь раскумарившихся гопников замерли на месте.
— Вашему вниманию предлагается травяной сбор «гопстоп» от известного мирового производителя Анашина Артема. Обратите внимания на их стеклянные глаза! Они ничего не чувствуют. А теперь внимание…
— Вы понимаете — обратился к гопоте Артем — что все в вашей жизни ничто, кроме дискретной математики и хотите постигнуть эту науку как можно скорее и сделать множество потрясающих открытий. Вам жизненно необходимы учебники. Очнитесь же!
Гопники дернулись.
— Как вставило–то.
— Че это было, [цензура]?
— Слышь учебники по дискре есть? — обратились они, наконец, к Артему.
— Нет, нету.
— А ты чо такой дерзкий. А если найдем?
— Не найдете — уверенно сказал Артем — Зато они точно есть в местной библиотеке.
— О слуш, ты реальный поцан, пасиба. Поцаны за мной. Ща мы добудем их!
— «Гопстоп», останавливае гопников как ничто другое. Остерегайтесь подделок!
— Ну ты и рекламщик, Артем.
— А то — хмыкнул Пых.
— А они своими мозгами прокуренными осилят дискретку–то?
— Осилят, не осилят… Какая разница. Хотя шанс есть, так как я в те косяки замутил тройную дозу трав, экстракты которых используются при лечении болезни альцгеймера и еще целого пучка заболеваний мозгов головного …эээ… Ну короче вы поняли.
— Главное чтобы было что лечить.
— тут концентрации такие, что даже если нету отрастет.
— И надолго хватит?
— А я почем знаю. Вот на этих и проверим. К тому же когда их отпустит им что–то с полученными знаниями надо будет делать, а я сомневаюсь, что они это так просто забудут дискретку…
Эпизод с гопниками окончательно разогнал Толину депрессию и вернувшись домой он сел за работу с новыми силами. Меньше чем через неделю самодельный тв приемник был подключен к его ноутбуку, а поковырявшись Стек умудрился раздавать видео с него по локальной сети. Теперь Толя занялся сборкой радиационно стойкой версии своего усилителя.
— Артем Анашин — громко крикнул Виктор Петрович где–то через два месяца после эпизода с гопниками, ворвавшись в комнату к РПП.
— Я тут — кивнул Пых и затушил косяк.
— Чем вы накурили местных?
— А что случилось?
— Толя, включи–ка третий канал, там сейчас новости повторять будут.
Толя включил и вместе с подоспевшими Стеком и Катастрофой все присудствующие уставились на экран ноутбука. Толя, надо сказать, «виндоуз» не включал без нужды зная как система переносит соседей вроде Стаса и Софьи, что особенно не напрягало его ибо работал он под «линуксом».
— А теперь новости науки. Медаль Филдса за достижения в области дискретной математики была вручена восьми ученым из российской глубинки, которые умудрились вывести и доказать сразу восемнадцать новых теорем, признанных мировой общественностью самыми весомыми открытиями столетия. Как выяснилось они смогли освоить эту науку с нуля и совершить открытия меньше чем за два месяца. Репортаж Фингала Эбрагимыча.
На экране появились восемь знакомых лиц, однако во взгляде читалось, что они обременены разумом и это бремя им не дает покоя.