— Попрошу без оскорблений! Я — высшее существо, а не какой-то там гуманоид. Как хочу, так и выгляжу. Сегодня мне хочется выглядеть жалко и некрасиво, поэтому я похож на тебя.
— Я высокий брюнет, а ты блондин-коротышка. Очень похоже!
– Мы не различаем подобных мелочей. Для нас вы все одинаково уродливы.
Снова устроившись на диване он выгнулся в знакомой кото-асане, потянулся и явно решил поспать еще. Вот сволочь! Его же теперь и за ухом не почесать, все буду думать, как это выглядит – один мужик чешет другому уши. Брр! И лежит так, что прямо сами руки тянутся...
Кот с превосходством улыбнулся. Ну да, им-то в обнимку спать нормально.
— Оденься, зараза!
– Ой, да кто увидит...
Пес тут же возник в дверях, оглядел нас и гадко ухмыльнувшись убежал. Пушок безразлично пожал плечами:
— Этот не в счет.
Из сада послышались недовольные выкрики, кто-то требовал ее отпустить. Вскоре пес, вцепившийся в подол платья, дотащил Чоколу до наших дверей и стал ей показывать на нас, разве что лапой не тыча. Дева оглядела комнату, строго поглядела на пса, погрозила пальцем и ушла обратно. Символ ненадолго задумался, а потом таким же энергичным скоком убежал дальше пакостить.
И это нас считают мировым злом?!
-- Мохнатый, почему она на тебя внимания не обратила?
Пушок приподнял голову с подушки:
– Хороший вопрос... может, я болезненное порождение твоей фантазии?
И прежде чем я ответил он добавил:
– Или порождение – это они?
Мысль была ужасающе притягательной, я даже потряс головой, чтобы избавиться от нее. Кот наблюдал за мной искоса, одним глазом. И поэтому тот момент, когда я потянулся его стукнуть, не упустил. Асана как-то странно завершилась тем, что он вдруг встал с другой стороны кровати. Не дотянуться. Пусть живет.
– Ты решил здесь навсегда остаться?
– Сам ведь знаешь.
– Тогда тебе стоит выучить вот это.
Поймав диск я повертел его в руке и кинул обратно:
– Не собираюсь! Чем больше сдано экзаменов, тем ближе двери этого заведения.
– Зря. Оно тебя не отпустит.
– Училище?
– Ты ведь не думаешь... ну да, не думаешь. Это оно тебя учит, а не эти призраки.
Как-то неуважительно к почтенным инфоматрицам.
– Аааа! Убью-у-у! Мерзавец!
Некоторое время я наблюдал за тем, как Кенди бегает за псом по саду и ругается. Тот, радостно прыгая, гавкал и уворачивался. Положительно, здесь становится слишком шумно, к тому же надо все-таки позавтракать.
– Идешь?
Кот не менее мрачно глядел на суматоху:
– Пойду погуляю, пожалуй.
– Да, шумновато здесь. Не надо было его сюда тащить.
– А я сразу сказал!
У дверей он остановился, прислонившись к стене и явно собрался дождаться меня.
– Что, решил составить компанию?
– Я просто иду по своим делам, ты тут причем?
За дверь мы заглянули одинаково осторожно. Вроде бы знакомый коридор, но кто его знает? Переглядываясь и примериваясь, как бы вытолкнуть другого для проверки, мы постояли минут пять, а потом под мелодичное бурчание в животах я все-таки решился. Кот, стоило сделать шаг за порог, со знакомым хлопком снова стал четырехногим, и мы пошли.
Так, в студенческую столовку не стоит, там тоже шумно. Опять же вдруг я заказ сделаю, а мне опять кашу и сосиски? Весь авторитет растеряю. В Академию лучше не соваться, потому что каждый раз, когда я там оказываюсь, мне проблем подкидывают. К циклопу? Выторговать у него ту штуку, которой он меня в кота превратил, махнуться обратно – сколько бы проблем решилось. Вот только стенки меня сейчас не любят, а значит заведут куда-нибудь не туда.
Я посмотрел на кота, тот ответил пристальным взглядом, а потом начал умываться. Нашел время! Девиз у него такой: в любой непонятной ситуации – начинай вылизывать лапу.
– Ага, никогда не подводит.
Просил же не читать мои мысли!
– Я что, не могу сказать что-то отвлеченное?
Нет!
– Опять обвинения... сколько можно?
И он посмотрел на меня взглядом самого несправедливо обиженного кота в мире. Я даже на мгновение поверил, а потом вернул себе равновесие. И тут же попытался сделать это снова. И еще раз. И еще.
Не помогало. Увиденный в конце коридора темный силуэт приближался с неотвратимостью... себя. Шаг, еще шаг, еще – мерная поступь выбивала любой намек на спокойствие. Я понимаю, что это рано или поздно случится с каждым, но почему сейчас?
Идущая остановилась около нас, глянула невидимыми в глубине балахона глазами, на меня, на Пушка, а потом кивнула:
– КОШКИ? КОШКИ ЭТО ХОРОШО.
И поправив косу зашагала дальше. То есть она не за нами?
– Это?..
– Ага. Не связывайся. Жуткий зануда.
Помолчав немного, я признался:
– Знаешь, даже моего равновесия на Училище не хватает. Это точно была Она?
– Это был Он.
– Тем более. Устал я от всего этого.
– Думаешь, у профессора-академика жизнь тише?
– Там как-то больше привычного, чем здесь.
– Там застой и скука.
– То, что нужно.
– Ты застрял на полпути, нужно или вернуться, или сделать следующий шаг.
– Какой еще шаг?
– С дороги уйди, говорю.
Проводив взглядом уходящего вдаль по коридору кота я вздохнул. Эх, где ты, мой факультет волшебных булочек? Как я мог так ошибиться? Там я хотя бы всегда имел верный кусок хлеба. Молчащий кусок хлеба, не дающий советы и не изображающий из себя всякое. И что теперь делать? Ходить наугад, когда здесь вот это вот с косой бродит, я не хочу.
Подумав, повернулся к стене, пристально на нее посмотрел, потом собрался с духом и попытавшись взять верный тон начал извиняться:
– Слушай, я вот вышел с настроением долго блуждать наперекор судьбе, но... Ты прости, если я чем-то обидел, не хотел, честное слово.
Стенка гордо отвернулась.
Я осторожно ее пошкрябал, так, кончиками пальцев и кажется даже услышал хихиканье.
– Как, можно надеяться, что мы все-еще друзья?
Руку втянуло, подергало, похлопало, даже вроде-бы кто-то "ути-пути" сказал. А потом выплюнуло обратно.
Отлично, теперь у меня на правой "ДА" и на левой "НЕТ", со смайликом.
– Это, можно нам немного жратвы? Праздник устроим, у меня теперь постоянно кого-то кормить надо, а каша с сосиской это псине хорошо. Но не такому же как я, согласись?
Стена открыла здоровенную клыкастую пасть и приглашающе замерла. Нет, ну не думает же она, что я... это глупо, в конце концов... хотя с другой стороны... а вдруг там что-то есть? Я осторожно засунул сначала голову, потом потрогал рукой эту темноту в пасти, удивился еще мокрому под пальцами... А потом стена сделал губы трубочкой и втянула меня как макаронину.
Если того, кто все это придумал, поймают, то сидеть ему пару пожизненных за изнасилование здравого смысла в особо извращенной форме.
Отражение в зеркале стояло опершись на раму и насмешливо лыбилось. Дотянувшись до стены я осторожно ее погладил и предложил:
– Этого, мохнатого, давай тоже обратно?
Кот вывалился из потолка с недовольным мявом. А потом с еще более недовольным подскочил, когда с потолка начала падать всякая еда. Причем как на зло запакованная – консервы, вакуумные упаковки, пакеты сока и так далее. Без пальцев не откроешь.
Ну-с... да начнется пир! А тем, кто плохо себя вел, я ничего открывать не стану!
Зеркало снова пригодилось, потому что некоторые этикетки по-человечески прочесть было невозможно. Так что оно переводило, а мы дегустировали, делясь ощущениями. В какой-то момент кот понял, что больше не влезет, попытался перекинуться в человека ради увеличения желудка, не смог и сполз из-за стола. То, где он решил разместиться на этот раз, меня удивило. До сих пор он ничего такого себе не позволял:
– Ты серьезно?
– Мне нужно отдохнуть.
– Я о коробке – ты серьезно?
– Я взрослый, совершеннолетний кот. Я могу сидеть где хочу.
– Ты сидишь в коробке!
– Это мой факультет. Я сижу на факультете, ничего необычного.
Поглядев на с комфортом перелившегося в коробку кота я попытался понять, чего не хватает. Вроде все на месте и все нормально? Так, мы вышли, встретили Его, потом я помирился...