- Ты как со мной разговариваешь? – отец говорил так, словно выплевывал слова. – Ты кто есть? Библиотекаришка? Много гонора для пустого места!
- Вася, не надо, - еле слышно промолвила мама. По голосу было ясно, что она вот-вот расплачется. – Ванечка, вы кушайте, не обращайте внимания…
Ваня кивнул и улыбнулся ей.
- Спасибо, Анна Петровна, все очень вкусно, - произнес он. – Наверно, если бы я был начальником отдела в «Газпроме», вы бы мне обувь протирали, Василий Львович, и считали бы это за честь. Но я всего лишь библиотекарь, коллега вашей дочери. Со мной можно не церемониться.
Раньше Людины бывшие сидели молча, смущенно глядя в тарелки и слушая, как их разносят по косточкам за внешний вид, работу и такие мелочи, к которым даже стыдно придираться – после семейного обеда они заявляли Люде о том, что им лучше остаться друзьями, и исчезали навсегда. Отпор, который дал Ваня, заставил отца опешить. Некоторое время он, не произнося ни слова, рассматривал наглеца, осмелившегося постоять за себя, а потом процедил:
- Да, дочка, ты сделала хороший выбор. Мужичка нашла себе под стать. Такой же нахал… Все, мать! – он хлопнул ладонью по столу и повернулся к жене: - Все! Вместо помощи от дочери будем на старости лет пятый угол от зятя искать.
Люда ощутила, что лицо горит от стыда – ей никогда прежде не было настолько обидно и стыдно. Она готова была провалиться сквозь землю и не сразу поняла, что плачет. Слепо нашарив салфетку, Люда провела бумажным квадратиком по лицу и прошептала:
- Не смей так говорить.
- Ты что-то сказала, дочка? – с обманчивой мягкостью произнес отец.
- Не смей так со мной разговаривать, - уже громче повторила Люда, чувствуя, как внутри поднимается волна протеста. Видит Бог, она терпела слишком долго, и если школьница могла только молчать и плакать, когда ее ругали за четверки, а не пятерки, если студентка иногда осмеливалась оправдываться, когда отец орал по поводу отсутствия повышенной стипендии, то сейчас Люда не собиралась молчать.
Кажется, мама ахнула.
- Не смей. Если не хочешь вести себя прилично, то ты можешь уйти, - отчетливо промолвила Люда. – Нас всех это вполне устроит, мы хотим просто спокойно пообедать вместе…
Договорить она не успела: отец ударил ее так, что на какое-то мгновение в глазах у Люды потемнело. Лицо пронзило болью, щека налилась огнем, а в ушах зашумело: сквозь этот шум Люда услышала, как отец орет:
- А ну пошла вон, потаскуха! Вали в свою шарагу!
Это было настолько отвратительно и страшно, что на какое-то мгновение Люда перестала воспринимать окружающий мир, хотя не потеряла сознания. Это было мучительно стыдно, горько, больно – она окончательно пришла в себя только в машине Вани. Люда захлебывалась в рыданиях, ее трясло, как при тяжелой болезни, и она никак не могла поверить, что все это произошло с ней – настолько диким было случившееся. Пристегнув ее ремнем, Ваня выехал со двора. Люде было все равно, куда он едет – сейчас она хотела умереть.
- Не плачь, - негромко просил Ваня. – Не плачь, пожалуйста, мне страшно за тебя, когда ты плачешь. Все будет хорошо, ты поверь. Вот я тебе обещаю, что все будет хорошо.
Люда сокрушенно покачала головой. Как что-то может быть хорошо, когда родной отец ни за что ни про что выкинул ее из дому?
- Куда скажешь, туда и поедем, - продолжал Ваня. – Хочешь, ко мне, я один живу. Хочешь, обратно в колледж. Как захочешь, так и сделаем, только не плачь.
- Почему… - прошептала Люда. – Почему он так…
Ваня тяжело вздохнул.
- Это бывает, Люд, - с искренним сожалением сказал он. - Они как-то чувствуют, что ты изменилась, и подсознательно тебя отторгают. Ну ненормально так себя вести… Это как при гриппе. Организм понял, что в нем вирус, и его начинает лихорадить.
- Я вирус… - повторила Люда. – Вань, что же делать?
- Хочешь, посидим где-нибудь? – предложил Ваня. – Кофейку попьем, успокоимся, - мотнув головой в сторону заднего сиденья, он добавил: - Я твою сумку захватил. Документы, карты там?
Люда кивнула. Что ж, она вступает в новую жизнь хотя бы с деньгами: зарплата за два месяца в колледже оказалась весьма и весьма впечатляющей. Бездумно глядя на дорогу, она в очередной раз поняла, что Черников был прав. Магия разрушает. Магия забирает самое дорогое.
Ей захотелось закричать. Она смогла сдержаться.
***
Госпожа гхоула Совета магов жила в собственной квартире в одном из небоскребов Москва-Сити. Поднимаясь в бесшумном лифте в компании немногословного ассистента, который встретил его на вокзале, Эльдар чувствовал себя мухой в банке со сметаной. Он всегда считал, что добился в жизни многого – в конце концов, количество денег на его счету ставило Эльдара на одну доску с очень и очень многими сильными мира сего – но до покупки жилья в таком доме он никогда бы не добрался. Лиза сумела-таки подняться так высоко, как всегда мечтала.