Надо сказать, что видок у моих спутниц был сейчас такой, словно они собрались не зомбаков рубить, а в клуб на дискотеку. Короткие джинсовые шортики, топики чуть выше пупка, витиеватые причёски с накрученными кудрями невольно заставляли смотреть на них не как на бескомпромиссных магических бойцов, а как на женщин в период охоты на мужиков. Только на ногах у барышень красовались наколенники и берцы, такие армейские ботинки с толстой подошвой. Но и они выглядели несколько провокационно. Ещё в студгородке подумалось, что магини сегодня планировали упырей не убивать, а морально давить своей убойной неприкрытой сексуальностью.
«Наколенники и мне бы не помешали», - вспомнил я, как пришлось вчера полетать и попадать во время боя. Затем я запрыгнул на деревянную платформу и уставился на единственный столб с волшебной табличкой, где на сей раз ножиком было вырезано: «Не плачь, девчонка, пройдут дожди, солдат вернётся, ты только ж». На финальное слово «жди» не хватило места на странной дощечке. Поэтому пробурчав про себя: «сам ты - жэ» и спрыгнув с платформы, я побежал по железной дороге, которая делала небольшой крюк влево.
Примерно двадцать метров, неравномерно распределённые шпалы, к которым крепились чугунные рельсы, вели меня в прежний привычный мир. И вдруг и рельсы, и шпалы, словно срезанные невидимой бритвой резко оборвались, упёршись в высокую сочную траву. Я сделал ещё несколько безнадёжных шагов по буйной растительности, мимо которой никогда не проносились поезда, и замер. На ум сразу же пришли загадочные истории про незадачливых путешественников, свернувших не в том месте и не в то время. Они, также прокатившись по дороге в никуда, возвращались обратно, а потом выяснялось, что для них пролетели незаметно целые часы и даже дни. И мне так сильно захотелось перенестись к своим однокурсникам, которые в этот самый момент, сидя у костра, пили вино, пели под гитару и спорили о разных глобальных пустяках, что защемило сердце.
- Хочешь вернуться в прежнюю жизнь? – вдруг спросила Марсианка, которая незаметно подошла сзади. – Хочется обратно в беззаботное детство? Смирись, сам видишь, назад дороги больше нет. Детство, каким бы оно не было счастливым, непременно проходит. К тому же с твоими талантами этот мир просто создан для тебя. Радуйся, не каждому так везёт.
- Наверное, ты права, - пролепетал я и, вытащив из брюк маленькую записочку, протянул её Марьяне. – Это Даша мне успела сунуть перед самым выездом из студгородка.
«Завтра конец комедии, я сама пойду к Погребинскому», - прочитала немного неровные буквы боевая магиня восьмой ступени и тут же спросила:
- Что это значит?
- А то и значит, - пожал я плечами, - что Дарья завтра вечером сама вытащит ректора из дома, и целый час будет ему «вешать лапшу на уши», пока я буду обшаривать жилище Бориса Божеславовича. Пора выяснить, кто сотрудничает с властелином Нар-Анкара.
- Жаль, - тихо произнесла Марьяна и прильнула ко мне.
- Молодёжь, вы там чего делать собрались? – прикрикнула на нас Яролика Бунина. – Уже до вечера и дотерпеть не в состоянии? Если вы забыли, то я вам напоминаю, что мы на боевом выезде!
- Яролика Федоровна, да как вы могли такое подумать, что мы думаем только про это самое?! – хохотнул я и потащил юную магиню за руку в сторону вездехода. – Поверьте моему вчерашнему опыту, наши живые мертвецы стали такими умными, что они сами нас найдут, хотим мы того или нет. Так что готовьтесь к бою, кромсать сегодня придётся направо и налево, ха-ха.
- Типун тебе на язык, - недовольно хмыкнула профессорша.
***
Примерно через час наш бравый вездеход вырулил на ржаное поле, где колосились молодые, но уже высокие стебли, в которых если захотеть, то можно было легко спрятать целую роту солдат. Поэтому когда дорога, медленно петляя, поползла прямо посередине поля, я немного занервничал. К тому же масло в огонь подлила профессорша Бунина, заявив, что через полчаса, после ближайшей осиновой рощи должна показаться ферма имени Беллинсгаузена.
- Яролика Федоровна, не сочтите за труд, свяжитесь по рации с Угрюмым, - попросил я профессоршу, а сам немного сбавил скорость нашей шестиколёсной машины.
Кстати, моё внутреннее напряжение передалось и Марьяне Соломиной, которая, сняв предохранитель с «Сайги», стала пристально всматриваться в мерно покачивающиеся на ветру стебли ржи.
- Марьяша, ты главное мирного фермера не пристрели, - хохотнула Бунина и, поднеся портативную рацию ко рту, принялась вещать в микрофон, - Профессор Угрюмый, это Яролика, приём! Говорит Яролика, как меня слышно? Приём! Профессор Угрю…, - споткнулась на полуслове женщина с шикарной рыжеволосой причёской, так как в пятнадцати метрах от нас путь вездеходу преградил неприятный гражданин, облачённый в чёрный балахон, который скрывал лицо незнакомца.