– Мне грустно идти одной.
На самом деле на бойцов посмотреть было приятно. Каюсь, успокоившись, я принялась беззастенчиво их рассматривать – готова поспорить, им не привыкать. Как и нашим спецназовцам, вдруг оказавшимся в центре города, суждено собирать вокруг себя стайки детей и хихикающих девиц.
Мой интерес не остался без внимания – один из ребят подмигнул мне и, перебросив с руки на руку огненный шар, спросил:
– Что юная леди делает вечером?
– Учит профильный предмет – завтра срез, – отрезал оборотень и сверкнул на меня глазами. Наверное, долечка шоколада не перебила чувство голода.
Боец хохотнул и подмигнул мне еще раз. Огненный шар на ладони на секунду принял форму цветка. После чего он сунул руку во внутренний карман формы (я в своем храню тоненький блокнот хэнд-мэйд и карандаш) и достал шоколадку. Чмокнув бойца в колючую щеку, я зашелестела оберткой.
Во владениях ректора есть небольшая приемная перед двустворчатой дверью. В ней имеются: окно, подоконник, иномирный фикус, очень похожий на земной, и одинокий стульчик. Меня оставили ожидать на стуле. Разумеется, я выждала положенную паузу и бросилась к двери – подслушивать.
– …вам поручено!
Хлопок, я подскочила, осмотрелась и поняла, что это в кабинете, видимо, ректор от полноты чувств ударил по столу папкой.
– Не справились! И не оправдали…
Тонкий, скрипучий голосок ректора время от времени прерывался шумом двигаемой мебели. Что они там делают?
– …ваша вина, Роуэн, неизм…
Слышно было плохо, но я вполне в состоянии додумать до конца обрывочные фразы.
– Ракшас! Не слышно ни черта, – за дверью в закуток послышался голос Карисы.
Я открыла дверь, аккуратно, чтобы не пришибить никого.
– Заходите, здесь тоже не особо слыхать, – мрачно буркнула я. – Не справился, не оправдал, вина неизмерима… И что-то ему было поручено.
– Не дадим его в обиду, – грозно нахмурилась Кариса. – Точно вам говорю, только дикие оборотни едят людей! А если одичал, это необратимо!
Дар погладил добротные двери в кабинет ректора, хмыкнул и сообщил, что сможет их вынести. За дверью вновь что-то передвинули.
– Мы не можем просто взять и вломиться внутрь, – с сожалением сказал Дим Охотник и так же оценивающе погладил дверную коробку.
– Так-то оно так, – вздохнула Майя, – но если его там пытают?
– А так похоже? – шепнула Кариса, дергая меня за рукав. Развернувшись к ней, я увидела, как девица увлеченно тыкает себе за щеку леденцом.
– Очень, не делай так.
– Ага, – сама себе кивнула ди-Овар и смачно захрустела карамелью. Дар передернулся.
– Ему могут сейчас иглы под ногти загонять, – вздрогнула Майя, услышав странный скрип.
– Иглы – прошлый век. Под ногти лучше вгонять тоненькие пластины, чтобы ноготь отходил полностью, это деморализует жертву… – Эльф поправил бирюзовый платок и вскинул тонкие темные брови: – Что?
– Откуда такие подробности? – подозрительно осведомилась Кариса.
– Люблю читать, – пожал Лий плечами. – Возраст у меня такой, любопытный.
– Ты должен быть добрым и возвышенным созданием! – возмутилась Майя.
– Неси табурет, возвышусь с удовольствием. И вообще я еще маленький, вырасту – подобрею, – равнодушно хмыкнул эльф.
– И сколько тебе лет? – Я загадала пять тысяч и вопросительно уставилась на шелковую куколку.
– Девяносто годиков. – Он застенчиво шаркнул ножкой.
– То есть вот-вот подобреешь? – хмыкнул Охотник, и эльф неопределенно пошевелил в воздухе ладошкой.
– Пахнет жареным мясом, – сообщила Кариса, подергав носом. – Без соли.
– Раскаленным железом пытают, – ахнула Майя.
– Крепкий мужик, терпит, – уважительно отметила Кариса.
Охотник и Дар неуверенно переглянулись. Я пожала плечами:
– А разве такими вещами не принято заниматься в подвале?
– Так в подвале кладовая, мертвецкая и наш кабинет, – возмутилась ди-Овар, – куда пыточную-то?
Из-за двери раздался тонкий вскрик.
– Ломай! – взвыла я, и Дар с одного удара вышиб дверь.
– Стихийники? – восхитился эльф, поправляя рукава и убирая два тонких костяных веера.
Напротив нас стояли капитально офигевшие боевики. Выглядели они весьма глупо: вскинутые руки, выпученные глаза. У одного между ладонями несколько огненных шаров, у другого – струи воды из пальцев, третий окружен камнями, перед четвертым какой-то кособокий смерч. Точно, стихийники! Изо рта у того, который меня шоколадкой угощал, торчал кусочек бутерброда. С колбасой.
А наш декан стоял у окна. Он чему-то загадочно улыбался, и от его подрагивающих пальцев к боевикам-стихийникам тянулись тонкие ломаные молнии.