Спортивную одежду выдали только вчера. «Слишком большой наплыв студентов», – сказал завхоз, усиленно глядя в сторону. Я сделала вид, что поверила, – какое мне дело, как он на нас наживается, если вещи я получила пристойного вида и хорошего качества? Для РДиТ в качестве формы полагались плотные темные легинсы ниже колена и нечто, напоминающее скромную темно-синюю тунику. Кроссовки в этом мире заменили мягкими сандалиями на плоской подошве.
Влившись в нестройные ряды одетых в спортивную форму студентов, я без проблем нашла тренировочную площадку. Белоснежный песок, стройные шеренги турников, горизонтальных и вертикальных бревен. Все это опоясывали три беговые дорожки. Дальше виднелись иные снаряды, но рассмотреть лучше не представлялось возможным. Думаю, скоро их удастся даже пощупать.
На песок вышел тренер. Из-за тех самых турников. Он был крут. Именно так я себе представляла отставных вояк. И дело не в коротких седых волосах или шраме, уродовавшем его щеку, нет. Взгляд, выражение глаз – вот что первое производило впечатление. Расслабленная поза, ленивая усмешка в уголках губ – он казался безобидным. Свободные штаны, сандалии, как у нас, и рубаха. И ощущение огромной, жестко контролируемой силы.
Тренер качнулся с пятки на носок и начал зачитывать фамилии. Каждый из студентов делал шаг вперед, замирал и возвращался назад. Я даже не пыталась никого запомнить – «развитие духа и тела» было общим для всех курсов. Единственный, кого я отметила, так это «туалетный шутник» – Виор фон Тьеор.
– Фон Штернберг. – Тренер никак не интонировал наши имена. С такими интонациями произносят «платяной шкаф» или «стул». Неодушевленные, такими были мы для него.
Сглотнув, я сделала шаг вперед. Тренер демонстративно осмотрел меня, будто просканировал. На дне серых глаз таилась скука. Готова поспорить, он рассмотрел нас всех, еще пока мы неуверенно строились, ожидая его появления. Осмотрел и сделал предварительные выводы.
Трех девиц он отправил переодеваться и заплетаться. А я пылко возблагодарила свою первую учительницу по физкультуре – неопрятную, пьющую бабищу, которая, однако, требовала чистоплотности и аккуратности от своих учениц. Она-то и приучила меня носить туго заплетенную косу.
Четверых парней он отправил на турники – на личном опыте изучать, отчего нехороши крупные кольца на РДиТ. И, как человек, имеющий призвание истинного преподавателя, запретил снимать украшения до конца занятий. «РДиТ» тренер произносил с оттяжкой, раскатывая «р» и проглатывая остальные буквы.
– Первый курс. Добро пожаловать. Ко мне обращаться – «тренер Зур». Люблю вас, желторотиков, ничего не знаете, не умеете, а гонору на миллион. Вот чем гордитесь вы? Штернберг!
– Носом, тренер. Прекрасная форма носа. Тренер, через полгода…
– Как сменишь фамилию, так и я сменю обращение. Здесь тебе не подружкин клуб. Кто-то еще чем-то гордится? Испугались. Только одна девка среди вас смелая?
– Этой все нипочем, верняк, – мерзко хохотнул туалетный шутник.
– Тьеор, отвечайте за себя, – почти нежно проворковал тренер. И его изуродованное шрамом лицо заставило шутника передернуться.
Я присмотрелась к студентам: кто посмеялся искренне, а кто вымученно улыбнулся. Подпевалы добровольные и недобровольные. Вон тот худой парнишка в заношенной форме – явно предыдущая жертва фон Тьеора. Ну уж нет, самая противная рыба в этом аквариуме – я. А значит, и плавать вы будете по моим правилам.
Жизнь вносит свои коррективы. Расставив нас на беговых дорожках, тренер Зур отдал приказ бежать. Первое занятие – вводное, по его результатам нас распределят по группам. И вот здесь меня ожидал сюрприз. Я помню одышку – в мои четырнадцать лет в нашем городе открылся «МакДак», гори он в аду синим пламенем, и спустя полгода мне пришлось сбрасывать радостно нажранные килограммы. Тогда у меня тряслись жиры, руки, ноги, темнело в глазах и клокотало в груди. Но сейчас я всех этих симптомов не ожидала.
Сбросив темп, я пыталась обуздать дыхание. В груди кололо. Но не совсем так, как прежде, в прошлом. Как будто кости норовили распасться на отдельные половинки. Ну уж нет, с этими симптомами я буду разбираться позже.