Девушка вдруг остановилась, от её лица отхлынула кровь.
– О великая сильфийская мать… Киро, это же он! – Энио схватила меня за руку и забормотала: – Я тогда не обратила внимания, посчитав это странной блажью… но сейчас я вспомнила, что видела те отрезки ткани с вышитыми портретами в твоих руках… о, Киро… в записях того юного мага было сказано, что даритель преподнёс ему удивительно точный портрет, вышитый на белой ткани чёрными нитками!
Я смотрел на бледное лицо Энио, а сам соображал.
Неужели этим загадочным дарителем и был Ниманд? Ведь привычка вышивать портреты имелась только у него, и если те записи королевского сына из Бар-Сабба правдивы, то Ниманду, как минимум, сто лет. Похоже, уже тогда он искал себе поверенного мага.
Я сразу вспомнил и слова самой веверы.
Она рассказывала мне, что в озеро Уомор её принёс юный маг, внутри которого она узрела ту же магию, что видела в профессоре Зойте. Магию множественных материй.
«Разгадав его тайну, ты познаешь и тайну того, кто тебе противостоит», – так сказала тогда вевера.
Сомнений быть не могло.
Тому королевскому сыну из Кронода встретился именно Ниманд. Встретился ещё сто лет назад. Правда, это не особо укладывалось в голове. Кто же он такой, чёрт возьми?.. Кто такой Ниманд?
– А что стало с тем магом из королевского рода Кронода? – спросил я у Энио. – Может, он ещё что-то написал про того дарителя? Как он называл его?
Энио покачала головой.
– Никак не называл. Просто даритель. Больше никаких записей от Кербази Хибэя не было, но королевские писари указывали, что после того, как юноша сделал записи о дарителе, он исчез из Бар-Сабба и больше не появлялся. Никогда. Вместе с ним исчезла и реликвия королей Кронода. Книга заклинаний, грифельная доска и магический мел. Это был символ магии словесности, рождённой в Кроноде. Насколько я знаю, этот набор реликвий до сих пор не найден.
И про реликвию я тоже вспомнил.
Сначала я видел изображение книги, грифельной доски и мела в руках королевских особ на портретах во дворце Бар-Сабба, а потом о них же упоминали сами Творцы, когда рассказывали, как они одаривали людей этого мира магией.
Книгу, грифельную доску и мел Творцы вручили учёному О-Нулу из Кронода, одарив того словесной магией. И судя по тому, что реликвия оказалась у королевской семьи в Бар-Саббе, учёный О-Нул просто подарил её своим правителям, а те передавали дар из поколения в поколение, пока его не выкрал сын одного из королей и не исчез вместе с ним.
Я потёр вспотевший лоб.
Эта грёбанная загадка никак не желала разгадываться.
– А ещё что-нибудь известно о чудовище? – спросил я.
– Надеюсь, вы не обо мне говорите? – прозвучало за спиной.
Я обернулся и увидел приближающегося Буфа Такеса. Его суровая рожа никак не вязалась с попыткой пошутить и хоть немного разбавить мрачную обстановку.
– Адами Такес! – Энио, кажется, тут же забыла, что она королева. – Я так волновалась!
Сильфа не смогла сдержать влюблённой улыбки при виде него, а когда Буф подошёл, то сразу взяла его за руку и приникла к парню плечом, но, если честно, в Атласе такая пара из разных рас смотрелась необычно.
– Директор отправился обратно в Дион, – сказал Буф. – А вот тебя Волькири просит прийти на стадион Кэрулима.
У меня радостно заколотилось сердце.
Как же вовремя! Я как раз собирался его дождаться и расспросить про трофей. Про ту чешуйку дракона, которую он показывал тогда классу.
Я рванул к Волькири на стадион, добежав до него за минуту.
Стадион Кэрулима был точь-в-точь похож на стадион Рубрума: вырублен внутри скалы в виде арены с рядами кресел, а на поле покрыт толстым слоем песка.
Сначала я увидел охотничьи сапоги, шляпу и кожаный плащ Волькири – они лежали на краю поля. Сам же охотник Его Императорского Двора ждал меня на середине поля и стоял босиком, с подвёрнутыми до колен брюками.
Сплошная седина его волос и обожжённое правое ухо выдавали в нём человека, повидавшего не одного монстра.
Волькири стоял ко мне спиной, но будто имел глаза на затылке – стоило мне только зайти, как он развернулся, быстро прошептал заклинание и отправил в меня гигантскую воронку огня.