Хладнокровных убийц, безжалостных палачей, бездушных тюремщиков, способных вечность превратить в бесконечную, сводящую с ума боль.
За что? Что я такого сделала?!
Я распахнула глаза и с ужасом взглянула на тех, в чьих руках теперь останусь до скончания веков.
Вот только, похоже, сами демоны не слишком ожидали, что к ним кого-то отправят. По крайней мере, все взгляды, обращенные на меня, были озадаченными и слегка… напряженными.
Наверное, я бы тоже напряглась, если бы в моем пиршественном зале — тьма окончательно расступилась, явив моему помутневшему от боли взору каменные, украшенные гобеленами стены большого зала и накрытые в честь какого-то праздника столы — появилась чья-то неприкаянная душа. Которую тут, судя по повскакивававшим с мест демонам и по звону обнажившегося оружия, не только не ждали, но и явно не желали видеть.
Пожалуй, если бы я не была мертва, я бы испугалась. Не только из-за разлившегося в воздухе напряжения, готового в любой момент взорваться, подобно колбам с газом в неумелых руках, и обрушиться на меня шквалом холодной стали, но и из-за звенящей, почти осязаемой магии, что наполнила весь зал. Казалось, что любое неловкое движение, неосторожный взгляд, тихое слово, и всё, оборвется гулкая, тяжелая тишина, рухнет в реве сотни демонов, исчезнет в плетениях магии. И лишь одно, похоже, пока удерживало демонов на самой грани, заставив замереть — это поднятая в небрежном жесте рука сидящего за главным столом мужчины. — чуть прищурилась, стараясь разглядеть его через плывущую перед глазами пелену. Скользнула взглядом по темным волосам, перехваченным металлическими кольцами, по загнутым рогам с сапфировыми камнями — как мне казалось издалека — впаянными в кость, по темно-синим, затягивающим, словно бездна, глазам, жесткому подбородку, резко очерченным скулам. Взгляд сам собой сместился ниже к небрежно расстегнутому вороту темно-синей же рубашки, на секунду остановился на пальцах, украшенных перстнями, и вновь метнулся к лицу.
От этого мужчины веяло таким спокойствием и такой силой, что даже отсутствие хоть какого-нибудь завалящегося царственного обруча, хоть какого-нибудь захудалого медальона, не могло даже на мгновение сбить с толку — передо мной сидел, изучая меня с легким, едва различимым интересом, Повелитель.
Вот же меня угораздило… Или мне все это мерещится, как мертвой? Этакий бесконечный кошмар, в котором ни логики, ни хоть каких-нибудь адекватных законов реальности. И в котором, возможно, просто собраны все мои страхи.
Хоть бы и так, потому что кроме того, что сидящий передо мной демон был Повелителем, так он еще и был мои Нареченным. Тем, кого ведьмы всю жизнь пытаются найти и встретить кого считается большой удачей.
Я, честно говоря, никогда не верила в эти сказки, мне они казались не более чем романтической чушью о том, что где-то есть тот, к кому могло влечь без всякой причины. Рядом — кем сердце начинало биться сильнее, душа наполнялась радостью. И рядом с кем мир сужался до одного человека… или демона.
И вот сейчас, глядя на чужое лицо, я внезапно поняла, что, возможно, и не сказки это вовсе были…
— Я жду объяснений, — негромко произнес демон, но в звенящей тишине его голос моментально наполнил весь зал. Я попыталась что-то сказать, но из сорванного от крика горла донесся лишь хрип. Впрочем, похоже ответа ждали вовсе не от меня: взгляд синих глаз скользнул по моему лицу и поднялся выше.
К тому, кто держал меня на руках.
Да-да, все это время в этом театре безумия меня держали на руках, а я настолько перестала воспринимать критически реальность, что даже этого не заметила.
Осторожно повернув голову, я буквально уткнулась в голую грудь. Спешно поднятые наверх глаза узрели разодранное в кровь плечо, потемневшую от пыли шею, чуть торчащие из-под верхней губы клыки, глубокую царапину на скуле, загнутые, покрытые каким-то рисунком рога с впаянными изумрудами, темные, с зеленым отливом, волосы… и ярко-зеленые, полыхающие магией глаза, столь знакомые мне.
Он что?.. Или это не он, а всего лишь мое воображение, мой кошмар? — вновь взглянула на молодого мужчину, и собралась было задать вопрос, но не успела: он покачнулся и, пытаясь удержать равновесие, шагнул назад. Боль, на время свернувшаяся в клубок под солнечным сплетением, тут же встрепенулась. Перед глазами все поплыло и сознание, подарив мне напоследок видение упавшего на одно колено держащего меня на руках мужчины, померкло.
Насколько легко сознание покинуло меня, настолько же неохотно оно возвращалось. Я словно плыла под водой, то погружаясь в густую, прохладную тьму, никогда не знавшую ни единого луча света, ни малейшего звука, то поднималась к самой поверхности, залитую солнечным светом. В такие моменты мне казалось, что я даже слышу голоса — тихие, едва различимые, невнятные — так обычно шепчутся у постели тяжелобольного или умирающего человека, не желая нарушить его покой. Лишь единожды похожие на шелест ветра разговоры прервал спор. Но сколько я ни вслушивалась, разобрать о чем же спорили, так и не смогла. Лишь отдельные слова, не пожелавшие сливаться в фразы. Впрочем, у меня даже не было уверенности, что я правильно разобрала отголоски разговора — слова казались будто вывернутыми, неправильными, режущими слух своей кривизной, да и голоса были мне незнакомы.