Даже сейчас, уже зная, кто он и на что способен, я не могла понять мотивов некоторых его поступков, а мне ой как хотелось. Хотелось и… было отчаянно боязно. Я желала и в то же время страшилась узнать ответы, ведь мы часть предпочитаем жить в неведенье, в мире своих грез и иллюзий, лишь бы не знать горькую правду, лишь бы не дать ей разорвать сердце и душу в клочья.
И потому где-то глубоко в душе я малодушно была рада, что Повелитель не ответил мне. Пожалуй, я еще не готова была услышать все. И это меня тоже злило.
Но больше всего меня, наверное, злило мое самочувствие.
Едва только владыка вышел, как я, несмотря на его настойчивое пожелание отдыхать, поднялась. И почти тут же пожалела об этом: комната закружилась перед глазами, к горлу подкатился ком. Так что до окна я добралась с трудом. Чтобы тут же прислониться спиной к стене в попытке переждать очередную волну дурноты. Когда сумела открыть окно, стало чуть легче: прохладный вечер, ворвавшийся в комнату, кинул мне в лицо капли дождя и унесся, забрав с собой головокружение. Однако мутить меня меньше не стало.
И это, преследовавшее меня почти с пробуждения, состояние раздражало меня больше всего — ведь я ничего особо сегодня и не ела.
— Эр… Леди, зачем вы встали?! Вам рано еще подниматься! Немедленно ложитесь! — я распахнула глаза и покосилась на Линэль. Демонесса обнаружилась стоящей с подносом в дверях. Вид у нее при этом был весьма строгий, да и голос… абсолютно не терпящий возражений.
Девушка стремительно пересекла комнату, шумно опустила поднос на прикроватный столик и резко обернулась ко мне.
— Леди? Вы меня слышали?!
— Слышала, — тихо отозвалась я и отвернулась: от вида еды стало мутить еще сильнее. — Уберите еду, пожалуйста, мне нехорошо…
— Я позову целителей.
— Не надо, — я вскинула руку. — Это, должно быть, просто последние события сказались. Я полежу и пройдет. Уберите только еду. И оставьте воду.
— Хорошо, — поколебавшись, все-таки согласилась демонесса, хотя, судя по голосу, она была недовольна. Подхватив поднос, она столь же стремительно, как пришла, направилась к выходу, но в дверях остановилась, чтобы оповестить меня, что: — Я поставлю в известность Повелителя.
Я лишь махнула рукой, мол, делайте, как считаете нужным. Перечить девушке и просить ее никому ничего не рассказывать я не стала. Потому как Линэль, я почти уверена, просто бы не прислушалась к моей просьбе — во-первых у нее, скорее всего, были четкие указания от Повелителя, которые для нее явно важнее, чем пожелания непонятно кого; во-вторых, владыка вполне явственно дал понять, что люди для демонов почти ничего не значат. Не букашки, конечно, но мы для них слишком слабы, слишком незначительны, чтобы воспринимать на равных. И истинная пара среди человеческих ведьм для них, демонов, скорее злая насмешка судьбы, чем благодать. Да, такая связь много им дает, но быть связанным со слабой человечкой… Даже те демоны, что были на шабаше, почти поголовно считают так же. Просто старательно скрывают это, ведь мы, ведьмы, единственные, кто может удержать их в нашем мире. А пилить сук, на котором сидишь, как-то не слишком дальновидно…
Я вздохнула и, вопреки своим же словам, что лягу, вновь обернулась к окну. Распахнув пошире створки, облокотилась на подоконник и высунулась наружу. Что я там собиралась увидеть, я и сама не знала: то ли хотела полюбоваться местными красотами, то ли довольно примечательной местной архитектурой. О побеге я даже не думала, однако мозг как-то сам собой отметил широкий парапет, идущий чуть ниже окна и опоясывающий здание, заросли чего-то вьющегося и весьма похожего на дикий виноград, плетями достающее аж да четвертого этажа, множество очень удобных уступов и выступов. И просто огромное количество охранок.
Хмыкнув, я закрыла окно. Можно даже не пробовать: я едва ли малую часть заклятий, навешанных на стены, знаю. Хотя, я, вроде, и не собиралась отсюда сбегать.
Разве что можно наведаться к Руану. Правда, вот незадача, я не то что не знаю, где он, но и вообще, во дворце ли.
Или заглянуть в гости к Повелителю. Вечером. В его личную спальню…
Я резко встряхнула головой, прогоняя навязчивые ведения. И отправилась-таки от греха подальше дальше спать: разговор действительно меня сильно измотал, да и непонятное головокружение не слишком способствовало тяге к подвигам.
Проснулась я глубокой ночью. Рывком, словно от толчка. Окутанная непроглядной тьмой и абсолютной тишиной я, тем не менее, стремительно выхватила из-под подушки припрятанный столовый нож и вскинула руку, заставив сталь замереть в миллиметре от чужого горла. Но власть моя над чужаком была недолгой — мою руку тут же перехватили, чуть сжали, заставив выронить нож, и, вздернув над головой, прижали к подушке. Вторая моя рука моментально оказалась там же — видимо, на всякий случай: вдруг у меня тут где-нибудь еще пара столовых приборов припрятана.