Мера, кстати, оказалась вполне действенной. Настолько, что на моей памяти не пропало еще ни одного студента. Нет, были, конечно, отчаянные товарищи, пытавшиеся проскользнуть мимо преподавателей кто по своим делам, кто на спор, однако после нескольких отчислений, смельчаков резко поубавилось. Хотя, все же, они не исчезли до конца, но в первые дни учебы дежурства обычно были довольно спокойными и скучными — первокурсники еще опасались нарушать правила, а более старшие курсы только-только приходили в себя после летних каникул.
Вот и сейчас часы уже пробили конец третьего часа Ночи-Хранительницы, а, значит, конец моего дежурства, а ни одного даже самого завалящегося нарушителя я так и не встретила. Да что там нарушителя, даже ни одна нечисть не соизволила выползти откуда-нибудь из простенок, чтобы хоть как-то скрасить мое дежурство и заодно благородно послужить практическим материалом на завтрашней лекции. Так что я с чистой совестью решила, что вполне могу идти спать, тем более что одна из расставленных мною магических нитей тихо звякнула под ногами сонно бредущего мне на смену коллеги.
Развеяв нити и погасив магический огонек, который мне до этого освещал страницы, я в кромешной тьме побрела в сторону преподавательских комнат, уже прямо предвкушая, как сейчас залезу под теплые струи душа, а потом утону в мягкой перине и…
— Вир! — зашипел опомнившийся раньше меня молодой человек и, схватив за руку, оттащил
с прохода к стене. Сейчас, когда его волосы были собраны в небрежный хвост, а обруч исчез с головы, он намного больше походил на студента, чем в тогда в аудитории. — Что ты тут делаешь?!
Я-то что делаю? Развеиваю огненный сгусток, которым чуть не испепелила первокурсника и будущего темного мага.
— Студентам, вообще-то, запрещено ночью покидать комнаты, — уперев руки в бока, гневно заявила я, правда тоже почему-то шепотом.
— А сама-то, — хмыкнул не впечатлённый Руан.
— А мне можно, — в тон ему ответила я, как-то позабыв, что я вообще-то преподаватель. Ну вот что сделать, если, несмотря на то, что аспирантуру я закончила уже как два года назад, а занятия вела так все четыре, мне до сих пор с трудом верилось, что я больше не студентка, что мне больше не надо писать шпаргалки к контрольным, сидеть часами в библиотеке, готовясь к экзаменам, делать ночами домашнюю работу и втихаря пробираться на местное кладбище за нужными для сдачи зачета по зельям травками. Что бегущий по коридору и кричащий: "Магистр Наррей! Магистр Наррей!" — темный маг обращается ко мне, а не к идущим впереди старичкам-профессорам. Что галдящая у аудитории молодежь хочет сдать экзамен, а не позвать на очередную гулянку.
Может быть именно поэтому, когда наш содержательный разговор прервал голос магистра Сивьерн, грозно прозвучавший откуда из соседнего коридора:
— Эй, там, кто тут раньше времени решил закончить обучение? — я, вместо того, чтобы спокойно отозваться и сказать, что молодой человек дежурит со мной в наказание за нарушение дисциплины на лекции или, на худой конец, что я решила совместить свое дежурство с обучением, и показать ему, как одному из самых способных учащихся, несколько заклятий, которые практикуют только ночью, схватила Руана за руку и потащила в нишу.
Не сказать, чтобы нам повезло — магистр Сивьерн, высокая худая женщина, ведущая у старших курсов практику по воскрешению умертвий, отличалась весьма отвратительным характером и в равной степени не любила как студентов, так и студенток. Первых — за то, что им от природы магия давалась значительно проще, да и вообще мужчин-магов было значительно больше. Вторых — за то, что вообще учились здесь. Женщины, с точки зрения магистра, существа
к обучению малоспособные, так что такой тонкой материи, как магия, вообще касаться не должны. А должны себе сидеть дома, содержать хозяйство, кормить мужа, да воспитывать детей. Как она сама вписывалась в свою картину мира, я за все эти года так и не поняла. Но, как-то, вероятно, вписывалась, раз до сих пор верила.
Сдать у нее экзамен порой казалось даже сложнее, чем защитить дипломный проект перед конклавом. Обычно после зимней сессии, на которую как раз и выпадало это нелегкое для студентов испытание, группы редели почти наполовину. К ее предмету готовились, как ни к одному другому. Хотя, стоит отдать должное магистру, занятия она вела интересно, все подробно разжёвывая и показывая. Зато отрывалась на экзамене. И ведь придраться было абсолютно не к чему — все ее оценки были обоснованы и объективны. Просто на экзамене только одно можно было сказать с точностью — написанное в билете существо она просить воскрешать не будет. А вот кого будет — это уже другой вопрос… И попробуй только запнись — сразу минус балл. А если путаешься в основных понятиях и заклятиях, коих было около ста, так вообще можешь сразу идти писать заявление об отчислении. Как и если ты попался ей на серьезном нарушении, вроде ночных прогулок. Отчисление с легкой руки магистр Сивьерн было просто обеспечено.
Впрочем, хоть и не многие об этом знали, был способ избежать кары. При всей своей строгости магистр смотрела сквозь пальцы на влюбленных, целующихся по темным уголкам. И вовсе не потому, что в давно уже зачерствевшем сердце что-то ойкало от собственных воспоминаний о молодости, нет. Просто преподаватель небезосновательно полагала, что от буйства юности могли появиться дети. И если такое случалось, то девушку исключали из университета, что только подкрепляло уверенность магистра в том, что женщинам тут не место.
Потому я, ничего лучше не придумав (да и думать уже особо некогда было), рванула ничего не понимающего парня на себя так, что он едва не впечатал меня в стену, обхватила его лицо ладонями и, выдохнув:
— Только не сопротивляйся, — впилась в губы поцелуем. Впрочем, похоже, он не особо и собирался. Не знаю уж, что он там себе подумал — что я внезапно воспылала к нему страстью, или что меня прокляли, или что он настолько обаятелен — чего, кстати, я бы не стала отрицать, но мне ответили и, упершись локтем в камень у моего плеча, крепко обняли за талию и прижали к стене.
…Шаги магистра давно уже стихли где-то в глубине коридоров, а я все никак не могла собраться с мыслями и оттолкнуть молодого мужчину. Видит Ночь-Хранительница, я честно пыталась, но, вероятно, Руан оказался злым, да еще и весьма могущественным темным магом, иначе почему мне так понравилось с ним целоваться, что тело само предательски прижалось ближе к нему, а пальцы как-то сами собой растрепали собранный хвост и зарылись в распущенные волосы. Ну, если не сам заколдовал, так точно где-то амулетик в кармане спрятал. Или духи приворотные? Хотя не, эти на меня так бы не подействовали. Но точно что-нибудь намухлевал, не могла же я сама? Или могла?
Только когда стало уже не хватать воздуха, я все же попыталась освободиться, упершись ладонями в плечи парня. Руан почти тут же отстранился и шагнул назад, едва слышно огорченно вздохнув — ему, вероятно, как и мне, целоваться понравилось, и прекращать столь увлекательное занятие не очень-то хотелось. А может я была слишком высокого о себе мнения, и это был вздох облегчения. Ох, сейчас еще и объяснять придется, что на меня нашло…
— Будем считать, что это моя расплата за проигрыш вчера на паре, — нагло заявила я, решив, что лучшая защита — это нападение. Не оправдываться же мне, в самом деле, перед ним. К тому же, почему бы не повернуть произошедшее себе на пользу, убив двух зайцев сразу? — Так что пусть Ардалион требует плату теперь с тебя. И, кстати, ты так и не сказал, что ты тут делаешь?
— А сама-то, — скорее на автомате огрызнулся ошеломленный подстроенной ему подлянкой
Руан.
— Лично я спать шла, — не стала скрывать я своего пути и вновь вопросительно взглянула на парня. Если он думал, что ему удастся таким нехитрым способом отвязаться от моего вопроса, то зря надеялся.
Видно понявший это молодой человек вздохнул и ответил:
— Я хотел подняться на крышу башни.
— Студентам туда ночью нельзя, не зря преподаватели дежурят, — вновь повторила я будто какая-то старая чопорная дева, для которой эти правила были смыслом всей жизни, а нарушение их было смерти подобно.
— Ты же спать шла? Вот и иди. Или побежишь звать учителей? — внезапно холодно бросил Руан и, развернувшись, быстро зашагал прочь. Слетевшая было при нашем внезапном столкновении маска холодной отстранённость вновь вернулась обратно.
Я озадаченно захлопала глазами. Вот тебе и спасибо, вот и помогай в следующий раз.
— Хотела бы позвать, не полезла бы целоваться, — пробормотала обиженно себе под нос, и, подобрав юбку, бросилась вслед за парнем. — Стой!
Я тут не для того своей репутацией рисковала, чтобы его магистр Сивьерн поймала. Нет уж, так просто он от меня не отделается, пусть даже не мечтает.
— Зачем тебе в башню? — сурово спросила у остановившегося парня.
Руан слегка раздраженно на меня взглянул, но, все же ответил, хоть и довольно скупо:
— Надо.
Ох, знаю я таких людей. Его сейчас хоть железом пытай, все равно ничего не скажет. Вон как губы сжал, да руки на груди сложил, ожидая, когда я же закончу свой допрос и пойду, наконец, спать. Меня сплавит, а сам в башню пойдет, несмотря ни на какие угрозы быть отчисленным. И что он там забыл… Видимо, что-то серьезное. С таким отрешенным лицом на свидания не бегают, да пакости не устраивают. Надеюсь, он хоть не прыгать там из окошка собрался? Впрочем, все равно дело это гиблое, да заранее на провал обреченное — магистры давно уже позачаровывали тут все. Чтобы внезапно вселившиеся в нерадивых учеников духи не поубивали их, лихо спрыгнув с окошко прямо в росшую под стенами траву.